— Ты что, сошла с ума? Тебе следует гримироваться перед шоу, сосредоточиться и все прочее, а не толкаться в автомобильных пробках. Я непременно буду на месте вовремя, и ты уж, пожалуйста, покажи мне все, на что ты способна.

Каро, выйдя на сцену, поискала Зоэ взглядом, но та словно утонула в море других лиц в зрительном зале. Кэтрин произнесла первую хлесткую и шокирующую фразу. Тут же раздался смех. Звенящий, теплый смех Зоэ. Свой последний спектакль Каро отыграла как никогда. Это был лучший спектакль в ее жизни.

Зоэ зашла к ней в гримерную.

— Моя милая! Я так горжусь тобой! Это был самый чудесный вечер в моей жизни!

Но Каро не услышала этих слов. Она смотрела на мать. Перед ней стояла хрупкая, белая как мел старушка. Она поняла, почему Зоэ не прилетела на “Дерево, растущее в Бруклине”. Каро поняла, что с самого начала догадывалась.

Она сжала иссохшую руку матери.

— Почему ты мне не сказала?

Они вышли из кабинета врача.

— Всего хорошего. — Зоэ тепло попрощалась с регистраторшей. — Тебе очень идет новая стрижка, Ивонна.

Девушка просияла.

Каролин надеялась, что в холле ей станет получше, но напрасно. Она по-прежнему жадно хватала ртом воздух. Красные точки вспыхивали перед глазами.

В уголке она отыскала взглядом стул, опустилась на него, сжала голову руками, которые были холодны как лед.

Зоэ встревоженно склонилась над ней.

— Тебе нехорошо, дорогая? Может, нам стоит вернуться и попросить доктора заняться тобой?

— Нет. — Каролин заставила себя встать. Стыд жег ее. Она обняла мать.

— Прости. Такое больше не повторится. — Но в ушах ее все равно звучали слова доктора:

— Полгода… от силы год…

Они направились к выходу. Зоэ на полшага впереди, с легкой улыбкой на губах.

— Как там, у Марка Твена? — спросила она. — Слухи о моей кончине сильно преувеличены. Я жалею, что подвергла тебя такому испытанию, дорогая…

У Каролин сжалось горло. Она смотрела на мать — та беспечно улыбалась. Конечно, Зоэ притворяется. Невозможно поверить, что она так легко восприняла предсказание доктора. “Полгода… от силы год…”

— Хотя, разумеется, слышать подобное неприятно. Даже как-то тоскливо, — продолжала Зоэ. — Все эти доктора заведомые паникеры. А в придачу еще и зануды.

Она перехватила взгляд Каролин и рассердилась.

— Не хочу, чтобы ты так на меня смотрела. К лету я буду в полном порядке. Почему бы нам не поехать куда-нибудь? Что скажешь насчет Греции? Хочу показать Александру тамошние амфитеатры.

Каролин молча кивнула.

— Я позвоню в туристическое агентство, чтобы нам забронировали тур. А пока возвращайся в Нью-Йорк и спокойно живи, как жила.

На какой-то момент Каролин представила, что может вернуться к прежней жизни, открывать по утрам для первого покупателя игрушечный магазин, гулять с Александром в Центральном парке и кормить голубей.

— Нет, — заявила она как можно убедительнее. — Я уже успела забыть, как хороша Калифорния после холодного Нью-Йорка. Я слетаю на пару дней туда-обратно, улажу кое-какие дела, а потом мы заживем здесь вместе.

— Тебя слушать смешно, — фыркнула Зоэ. — Я не позволю тебе сидеть возле меня. Так поступают только дураки, а они все вымерли еще в прошлом веке. Подобная чепуха напрочь устарела. Она пахнет нафталином.

От того, что Каролин приняла решение, ей стало немного легче. Она даже смогла улыбнуться.

— Но я не иду ни на какие жертвы. Честно говоря, я все равно собиралась смотаться из Нью-Йорка рано или поздно. Этот город выжигает душу. Я с удовольствием поживу в Калифорнии. И Александру здесь, несомненно, понравится, — поспешила добавить Каролин.

Зоэ с подозрением посмотрела на дочь:

— Значит, твоя идея о переезде со мной не связана?

— Нет, конечно, — легко соврала Каролин. — Я очень хочу сюда переехать. Пожалуйста, не возражай.

Зоэ комично закатила глаза.

— Вот как оно бывает! Мы все еще считаем их детьми, а они уже взрослые.

— Угадай, миленький, что я скажу! Нам придется немножко пожить в Калифорнии.

Александра такая перспектива не обрадовала.

— Зачем?

— Потому что там лучше, чем здесь, — туманно ответила Каролин.