Выкупавшись, Макс вернулся — чуть обсохнув у догоравшего костра, поспешно — комары! — натянул рубаху. Забрался под телегу, на сено — там они ночевали:

— Дядя Миша… Я вот тут подумал — а что маме-то говорить буду? Как объяснить — где столько времени шатался? Почему весточку не подал? Нет, она, конечно, обрадуется… я даже представляю — как! Но все же… Наверное, скажу, что заблудился — что же еще-то? Ногу, мол, подвернул… или даже сломал… полз… потом вот вас встретил. Добрались в какую-то заброшенную деревню… тут и дожди пошли — не выбраться, связи нет… и заморозки, и снег, и зима… Вот так вот, пока нога не зажила, да не подсохло, и не могли выбраться. Ничего придумка, да, дядя Миша?

— Неплохо, — Михаил хмыкнул. — С ногой и заброшенной деревней — неплохо. Молодец, Максюта, неплохо мозгами шевелишь!

— Я еще и не то придумать могу! — шепотом похвастался отрок. — Только вот, поверили бы…

— Поверят. Тебя увидят — поверят. Во что им еще верить-то?

Утром поднялись, как всегда, рано — похлебали душистой, застывшей за ночь, ушицы.

— Ну, прощевайте, — улыбнулся Арефий. — Счастливой дорожки.

— И вам того же! — засмеялся Максим.

Подстриженный, лохматый со сна, он выглядел сейчас довольно забавно. Впрочем, и сам-то Миша — не лучше.

— Браслетик-то не потерял, Максюта? — как отошли, негромко справился Михаил.

— Что вы! — мальчишка обиженно передернул плечом и вытащил из-под рубахи браслет, привязанный на суровую бечеву. — Ношу вот на шее.

— Молодец, — похвалил Ратников. — Шире шаг! Теперь скоро уже.

— Да, — Максим широко улыбнулся. — Теперь уж скоро. Танаево-то, вон, за тем холмиком.

За лесом, золотя вершины высоких сосен, поднималось солнышко. Где-то совсем рядом стучал-молотил по дереву неутомимый труженик дятел, перекликиваясь, куковали кукушки, даже запела какая-то ранняя птаха… жаворонок? малиновка? коростель? Боярин Нечай Анкудинович уж точно сказал бы.

— Интересно, а машина ваша там? — задал вопрос Максик.

Ратников, кстати, тоже об этом подумал.

— Вообще-то, должна быть. Если здешние не разобрали по винтикам.

— Ага, как же, разберут! — расхохотался подросток. — Ну уж это они вряд ли смогут.

— Не скажи, не скажи… есть умельцы.

— А вон, это не она, под ветками? Стекло-то блестит!

Миша прищурился — ну, точно, «УАЗик»! Ветки — да, набросаны, сам же когда-то и набросал… ветровое стекло блестит, пускает в глаза зайчиков… Колеса вроде на месте, бензин — вот уж, точно — не слили. Там с полбака, наверное… Так, может, не бросать транспортину?

— Макс…

Ратников обернулся… и не увидел мальчишку, буквально только что стоявшего сзади. Пожав плечами, позвал:

— Макс! Ты где есть-то?

— Здесь, дядя Миша…

Голос парнишки был какой-то не такой, напряженный…

Михаил повернул голову — из чащи вышли четверо: Макс и еще трое… Опанасий Сметанников, корчемный служка Карятко… и кривоносый разбойник Онфимий Рыбий Зуб! Шайка!

Карятко держал Макса за шею, приставив к горлу подростка широкий, с блестящим лезвием, нож. И у Онфимия, и у Сметанникова в руках были взведенные луки.

— Ножик-то уберите, — хмуро промолвил Ратников. — Не жалко золота-то — берите!

Миша, как увидел гнусную рожу Сметанникова, так сразу все понял: ну, конечно, тот же был в корчме на рижском подворье. Подсмотрел, гад! Справедливо не рассчитывая на свои силы, доложил «шефу» — Онфимию…

— Это вы за караваном ехали?

Словно в подтверждение, где-то рядом, в лесу, заржали кони.

Они…

Михаил неожиданно усмехнулся:

— А если б мы до Новгорода с ними?

— Ущучили бы и там, — нехорошо прищурился Рыбий Зуб. — Еще и удобней — народищу много… Ну! Золото-то давай.

— Парня отпустите…

— Убери ножик, Карятко!

Звякнув, брошенный Ратниковым мешок тяжело упал в траву, прямо под ноги татям.

— От и молодец, — нагнувшись, ухмыльнулся разбойник. — От и славно…

— Парня-то теперь отпустите! — Миша схватился за меч.

— Отпустить, говоришь? Меч-то положи, от греха, в травку… Ну!

Карятко снова приставил нож к горлу Макса, прижал с силою… отрок застонал, скривился…

Ратников осторожно положил меч… Да пусть они подавятся этим золотом!

— От… так… — гнусно ухмыльнулся Рыбий Зуб. — Хороший ты человек, друже… Выручил меня тогда. Потому и умрете вы быстро, не мучаясь…

— Что?

— А то! Люди вы в Плескове известные… что же нам потом — ходить да оглядываться?

Ка-азлы!!!

Ратников упал на землю, пропуская над собой сразу две стрелы, закричал:

— Ма-а-кс!

— Дядя Миша!

Растянуться на все еще мокрой от росы траве… вытянуть руки… ухватить за ноги Карятко…

Ага! Есть! Что, сволочи, не ждали такого?