Жать пришлось недолго: без пяти минут десять — Миша засек по часам — Горелухин вышел из дому и направился к площади, к магазинам. Заглянул в один, второй, третий… не обошел вниманием и Мишину торговую точку. Нигде ничего не покупал, но из ратниковского лабаза вышел, насвистывая — довольный. И что он там такое увидел? Что присмотрел? Не забыть потом спросить продавщицу… Потом. Миша купил пивка и расположился рядом, на железобетонной плите, за деревьями. Открыл бутылочку, с наслаждением глотнул. Наблюдал дальше.

Между тем Горелухин совершенно открыто присел у магазина на лавочку и закурил, по своему обыкновению надвинув на самые глаза кепку. Не просто так сидел — присматривался. Ага — вот насторожился, проводил взглядом подростков лет по четырнадцать-пятнадцать, даже привстал… Нет, уселся обратно.

Миша ухмыльнулся: возраст, выходит, не подошел — ну да, конечно…

А вот эти мальчишки на велосипедах вполне должны были бы подойти — лет по десять-одиннадцать. Похоже — любимый горелухинский возраст. Ага! Извращенец, не докурив, выбросил сигарету, встал… Мальчишки, поставив велосипеды у магазина, зашли внутрь… Вот один вышел — темненький, в светло-голубых джинсах и белой нарядной рубашечке — тоже не деревенский. Как и тот, что вчера…

Горелухин прямо к нему и подошел, заговорил — видимо, спросил что-то… Вот бы кем Димычу-то срочно заняться. Впрочем, он и так его недавно оформил — по мелкому хулиганству. Но вот это-то все — мелким не пахнет!

Ага… оглянулся… сунул руку в карман… что-то протянул пацану… Деньги? Мальчишка кивнул и со всех ног бросился к ратниковскому лабазу. Горелухин снова оглянулся и неспешно зашагал по улочке, как раз у лабаза и начинавшейся… Парнишка вышел… что-то передал извращенцу… какой-то сверток… нет — журнал, что ли… И убежал! К той своей компании, что на велосипедах.

Ладно! Пожалуй, пора наконец и узнать, что к чему…

Проводив настороженным взглядом быстро удаляющуюся фигуру в серой низко надвинутой на глаза кепке, Ратников с деловым видом зашел в собственную лавку.

— Ой, здрасьте, Михаил Сергеевич! — продавщица — симпатичная рыженькая девчонка, не так давно закончившая школу, — удивленно оторвалась от глянцевого журнала. — Что-нибудь еще хотите спросить? Нет, запчастей пока не спрашивали.

— Здравствуй, Вера, — рассеянно поздоровался Миша, хотя заглядывал сюда уже второй раз за день, вернее — за утро.

— Тут мальчишка один заходил, лет двенадцати. Ну вот только что. Темненький такой, в белой рубашечке.

— А, этот, — улыбнулась девушка. — Да, заходил.

— Он что купил-то?

— Так журнал… ну этот, с машинками, за двести семьдесят.

— А! — Ратников ударил себя по лбу. — Модель, что ли? Что там было-то? Ммм… кажется, ГАЗ-М20 «Победа»? Отличная, между прочим, машина!

— Ну вот, — продавщица неожиданно рассмеялась. — А вы еще говорили, что вряд ли кто купит. Для детишек — дорого больно.

— Когда это я говорил? — сдвинул брови Миша.

— Ну как товар привезли. Говорили еще — на пробу взяли.

Ратников расхохотался:

— А ведь точно — на пробу! Придется теперь в следующий раз… да через пару дней и рвану… Ладно…

Не прощаясь, он вышел из лавки и быстро зашагал к почте. Зашел в только что открывшийся магазинчик, поздоровался, спросил громко:

— Машинки детские есть? Приятель с сынишкой приезжает… хочу вот подарок купить.

— Машинки? — стоявшая за прилавком дебелая тетка с накрашенными ярко-алой помадой губами и с химической — мелким бесом — завивкой, смачно зевнула: — Да такого добра сколько угодно.

— А мне бы модельку… Знаете, такие, в коробочках?

— Да они все в коробочках.

— А можно взглянуть?

Никаких моделек тут не было, не считая примитивно-пластмассовой китайской дряни, на которую всякий уважающий себя коллекционер даже и не взглянул бы… ну, разве что только — с презрением.

— А частенько их покупают? Ну, модельки?

— Да берут… Вот, кстати, вчера перед закрытием мальчишка какой-то купил. Тоже в коробочке.

— Мальчишка — в коробочке?

— Да нет, машинка!

Модельки, значит… Вот оно в чем дело-то! Вот где собака порылась! Значит, выходит, Горелухин никакой не извращенец, а коллекционер? Сначала ходит, модельки присматривает, потом кого-нибудь из мальчишек просит купить… Сам стесняется, что ли? А, похоже, что так! Мыслимое ли дело для деревенского мужика — в игрушки играться? Вот и оглядывается, таится. Ну, Геннадий Иваныч!

Ратников даже был несколько разочарован — ни на соглядатая людокрадов, ни на извращенца Горелухин теперь как-то вроде и не тянул. Обычный мужик со своим — тоже вполне обычным в городах — хобби. А что угрюмый… так мало ли сейчас в провинции угрюмых, разочаровавшихся в жизни, мужиков?