– Браво, мадемуазель, – зааплодировал Рокотов. – Кто еще?

Быть живыми мишенями вызвались еще несколько дам. Среди них, конечно же, вчерашняя Лиза-Белужка.

– Так, теперь охотники!

Охотников оказалось раз в пять больше. Кинули демократичный жребий, отобрав лишь десять человек.

– Извините, друзья, вы же знаете, Olimpic Lounge рассчитан на шестьдесят мест, а мы там соорудили целые джунгли, и потом, площадка для зрителей.

Публика была настроена благодушно и, конечно, сии неудобства Властелину Горы тут же простила.

Я не видела, каким был конференц-зал до этой минуты. Но если бы Рокотов не раскрыл истинное предназначение данного помещения, лично мне бы ни в жизнь не догадаться!

Прямо от входа было сооружено некое подобие ступенчатых трибун, на которых, стоя, вполне мог разместиться весь ресторан. Трибуны упирались в прозрачную перегородку, за которой зеленел настоящий сад, вернее сказать, джунгли, как правильно определил Рокотов.

С высокого потолка свисали упругие лианы, заплеталась стеблями за пальмы и фикусы прочая заморская дрянь. Среди темной мясистой зелени кудрявились два роскошных белоцветных олеандра и несколько пышных кустов с ярко-красными цветами.

Вроде бы нечто подобное я видела в Египте, кажется, эти деревья назывались каркадэ, или суданская роза. Остальные растения были мне неизвестны.

Вытягивая шею изо всех сил, я пыталась разглядеть кадки, в которых произрастал и транспортировался сей ботанический сад, но мне это не удалось. Казалось, кусты и деревья растут прямо из красновато-коричневой земли, щедро расцвеченной ярко-зеленой высокой травой. Но главным было даже не это! Чудесный сад-огород, как оказалось, располагался на небольшом уклоне. То есть дальняя его часть несколько возвышалась над ближней, и за счет этого все пространство охотничьих угодий просматривалось как с собственной ладони.

Зрители наконец угнездились на широких приступках, заиграла какая-то не то индийская, не то африканская музыка, под ближнюю раскидистую пальму вышла дичь.

Кроме купальных костюмов, состоящих из двух узких полосок ткани, на девушках ничего не было. Правда, на головах виднелось что-то типа масок с большим прозрачным стеклом во все темечко. По сравнению с дылдами-манекенщицами и упитанными олигархическими женами моя Юлька смотрелась робким воробышком, случайно залетевшим в стаю раскормленных гусей и масштабных буревестников.

– Это нечестно! – шепнула я стоящему рядом дяде Семе. – Юляшка меньше всех! Как ее разрисовывать? Один раз пальнут – и все!

– Поможем, – солидно успокоил меня рыжий олигарх. И я ему сразу поверила.

Следом вышли охотники. В набедренных повязках и высоких, под колено, полосатых гольфах, повторяющих по цвету купальные костюмы дичи. Охотники грозно водили дулами огромных, как мне показалось, автоматов, от созерцания которых лично мне стало жутко.

– А это не опасно? – спросила я у дяди Семы.

– Конечно нет, – хохотнул он. – Это ж маркеры для пейнтбола, стрелять будут только одиночными, никаких очередей, и сила давления на нижний порог отрегулирована. Если не ошибаюсь, это Smart Parts, восьмерка, один из лучших.

Вот сколько раз звали меня друзья и в «Top Gun», и в «Медвежьи озера», и в «Егерь»? Все времени не хватало. Сходила бы хоть раз в пейнтбольный клуб, сейчас чувствовала бы себя вполне спокойно, сама могла бы что угодно и кому угодно рассказать.

Зазвучал мелодичный гонг, дичь синхронно натянула на голову нечто с темечек, оказавшееся именно масками, грохнул барабан, и охота началась.

Дичь благоразумно рассыпалась по непроходимым джунглям, завоеватели кинулись в погоню. Девчонок, видно, здорово проинструктировали: они не ждали, пока стрелок выйдет на след, они нападали сами! Длинноногие, почти вровень с пальмами, рокотовские феи слонялись беспринципно и нагло, вызывая радостный огонь на себя, в результате чего уже в первые пять минут охоты оказались уляпанными с ног до головы синей, желтой, оранжевой и черной красками.

Вчерашняя Лиза, видно, до печенок достала какого-то одного из охотников, потому что была исключительно зеленой, в цвет джунглей. Маскировка, с одной стороны, помогала, а с другой – мешала войти в экстаз жертвенного контакта, потому что делала Лизавету практически невидимой.

Еще одна олигархическая жена, лет тридцати пяти, подставилась как-то очень странно: все ее крупное мясистое тело украшали алые брызги, словно неизлечимая болезнь оставила свой зловещий след в виде кровавой сыпи.

Словом, женщины вопили, мужики рычали и хрипели, и только моя Юлька, дура дурой, пребывала в абсолютно чистом виде. Ни единого пятнышка, ни малейшей полоски! Она ловко уходила от погони, подныривая под кусты, сливаясь с цветами, один раз даже вскарабкалась на пальму, пропуская под собой возбужденного охотника.