– Бывали случаи, – перебил Викентий. – При одном условии.

– Каком?

– Метнуть лезвие таким способом должен был мастер высшего класса, что называется, матерый рецидивист. Летит бритва бесшумно, она невидима, внимание к себе стрелок не привлечет, сила не нужна – только навыки.

Рецидивист? А Зойка сидела в тюрьме, вдруг осенило Шурика, впрочем, он и раньше подозревал ее, еще не зная, кем она приходилась Кириллу Андреевичу.

– Разве это не доказательство, – указал он на лезвие подбородком, – что Тамару убил какой-то другой человек?

– Это – версия, Шурик, – поправил его Викентий. – Доказательств нет, как и нет в этой версии главного.

– Чего?

– Мотива! Правда, у Кирилла мотив тоже шаткий, недостаточный, но он есть, тем более что ты привез дополнительную улику. Не исключено, что Тамара дала ему новый повод в ресторане, и Кирилл пришел в ярость.

– Так я могу забрать анонимку? – осторожно произнес Шурик, намекнув, что, мол, улика вещь такая: вот она была и – нету.

Викентий упер руки в бока и снова взял тон, каким обычно разговаривают с недоумками:

– Нет, дорогой, улику эту я тебе теперь не отдам.

– Жаль.

Ну, так и Шурик не расскажет ему о своих подозрениях, сам лично до всего докопается, тогда как этот заносчивый сыщик будет плавать в различных мотивах.

– Спасибо за консультацию, до свидания.

Шурик ушел. Викентий сделал один звонок:

– Марианна, надо бы встретиться… По делу твоего хозяина, мне нужно кое-что уточнить… Оставь детей на его сестру, часик посидит с ними, не облезет… В четыре в кафе «Дружба». До встречи.

Для создания настроения в автомобиле гремела музыка, сотрясая авто децибелами. Шурик подпевал и спешил к отцу в прокуратуру. Мотивы, сказал Викентий? Что ж, будут ему мотивы. Шурик их раздобудет, ибо просто так человека не обвинишь, даже если у него темное прошлое. Вот эту темноту он и хотел для начала просветлить, а потом уж подумать, как ему расколоть Зойку. Да он на сто процентов был уверен: это Зойка укокошила Тамарку, одновременно сделав из бывшего мужа убийцу.

Папа пил чай из большой кружки, просматривая толстое дело. У него была бумажная работа, невыносимо скучная, по представлениям Шурика. Отец вытаращился на сына:

– Тебе чего?

– Мне нужны сведения о первой жене нашего соседа. Она сидела в колонии, освободилась, кажется, недавно… точно не знаю, когда.

– Зачем тебе эти сведения? Шурик, разве у тебя не каникулы? Отдыхай, набирайся сил, отсыпайся…

– Папа! – надавил на «родное слово» Шурик. – Я тебя редко о чем-то прошу, и мои просьбы совсем не обременительны…

– Угу, особенно машина, – вставил отец.

– Авто – не роскошь, а необходимость, и я тебе благодарен. А сейчас у меня просьба более важная, я хочу самостоятельно разобраться в деле Кирилла Андреевича.

– Сынок, его дело дохлое… – вырвалось у отца, дома он грубых слов не употреблял, поэтому поправился: – Э… я хотел сказать, безнадежное.

– Один шанс есть у самого злостного преступника, дай и ему этот шанс.

Вырос сынок, вырос! Выглядит мальчиком, но в нем уже чувствуется твердость, отцовская закваска, он вызывал чувство гордости, однако папа напомнил ему:

– Это не по твоей части, Шурик. Вот если бы ты попросился на практику к криминалистам…

– С ними я сам способен договориться. Ты поможешь мне?

Найдется ли на свете такой отец, который выставит единственного, умного, беспроблемного ребенка за дверь с формулировкой: «Не мешай, мне некогда»? К тому же в его просьбе не было ничего вредительского, и папа сдался:

– Иди к ребятам, я позвоню, чтобы они отыскали дело этой женщины.

– Спасибо, папа, – с чувством сказал сын и прямым ходом шмыгнул за дверь.

– Значит, Кирилл заподозрил Полину? – проговорил Викентий, потирая подбородок.

Тихий уголок под сенью красивого дерева, кофе в изящных чашках, из людей никого поблизости – все это располагало к иным темам, к миру и к довольству, но Марианна рассердилась: