Незнакомец продолжал упрямо молчать. Меня эта нелепая ситуация начала потихоньку раздражать. Ну, что ж, не хочет разговаривать — не сильно надо. Я постоял ещё несколько минут, потом развернулся и направился домой. Не хватало ещё и простудиться! Как будто мало у меня проблем и без этого.

Странно, но, похоже, холодная вода меня успокоила и всё, чего мне хотелось в тот момент, так это просто вернуться к себе домой, выпить горячий чай и опустить своё продрогшее тело ванну. Всё остальное отошло на задний план. Жизнь не кончилась, так что всё ещё будет.

Уже в своём дворе я оглянулся и обнаружил, что мой утопленник уныло бредёт за мной. Это ещё что за фокусы?! Чего привязался, спрашивается? Бросив взгляд на своё тёмное окно и, убедившись в том, что Надька, всё-таки, покинула мой дом, я поспешил в родной подъезд, пропахший мочой и сигаретным дымом. Промёрз я до костей, зуб на зуб не попадал. Лифт по старой доброй традиции не работал и пришлось нестись вверх, перепрыгивая через ступеньки. Спиной я почувствовал, что кто-то меня преследует. Хотелось верить, что это не тот молчаливый чудик, которого я спас, но что-то подсказывало мне, что это именно он. У двери, доставая из куртки ключи, я боковым зрением увидел его дрожащую фигуру. Это уже переходило все границы!

— Слушай, чудило, чего ты от меня хочешь? — Тихо, чтобы не тревожить соседей, прошипел я. — Иди домой, чего ты за мной увязался, а?

Он прислонился к стене, такой же бледный, как обшарпанная побелка, на фоне которой он стоял. И таким он мне показался несчастным, таким одиноким, что, проклиная себя за эту слабость, я распахнул перед ним дверь и кивнул.

— Ладно, давай заходи, но только не шуметь у меня!

Этого я мог бы и не говорить, потому что до сих пор пока ещё не услышал от него ни единого слова.

Прошмыгнув в ванную, я быстренько вытерся сухим полотенцем и переоделся в сухое. Мой гость так и стоял пеньком посреди коридора.

— Да заходи ты уже, не топчись на месте, — сказал я раздражённо и тут заметил, что волосы на голове у парня слиплись от крови. Похоже, он не сам в реку упал, видимо, ему кто-то помог. И то, что на нём сейчас одето похоже на нижнее бельё. Такие современные кальсоны…

— Как тебя зовут? — Спросил я таким тоном, что не ответить мне он просто не имел права и он ответил!

— Белёк.

— Чего «белёк»? — Не понял я.

— Меня зовут Белёк, — повторил он глухим больным голосом.

Окинув своего гостя насмешливым взглядом, я, сдерживая смех, спросил:

— А не великоват ли ты для детёныша тюленя?

Он не понял и часто-часто заморгал.

— Бельками называют детёнышей тюленей, — объяснил я. — Нормальное имя у тебя есть?

— Белёк, — продолжал он настаивать.

Я пожал плечами, Чтож, пусть будет так. Может, это единственное слово, которое он знает.

Ставя на плиту чайник, я раздумывал над тем, что же мне с ним делать. Выгнать в ночь под дождь рука не поднималась, а оставить… Подозрительный он какой-то. Хотя, если задуматься, чего мне опасаться? Украсть у меня нечего. Если что-то где-то ценное у меня когда то и было, то Надька наверняка эту оплошность исправила и уволокла всё, что смогла к себе в нору. Пусть это будут компенсацией Толяну за её возвращение. Я усмехнулся. Закурил и тут же Белёк, или как его там, подскочил ко мне и выхватил сигарету изо рта и хмуро сказал:

— Нельзя!

Я оторопел от такой наглости. Ничего себе заявочки! Я уже не хозяин в своем доме?!

— Это почему же? — Спросил я раздражённо, закуривая вторую сигарету и следя за ним. Если сейчас попытается и эту отобрать, дам в глаз!

— Это вредно! — Заявил он страдальческим тоном.

— Знаю, — согласился я, — и что с того? Слушай, а ты бы себе табличку на лоб прибил «Минздрав предупреждает: куренье вредит вашему здоровью».

Зря я это сказал, очень может быть, что такая табличка у него была, вон вся башка в крови! Надо бы как-то рану осмотреть, а вдруг что-то серьёзное?

— Что у тебя с головой? — Спросил его, не очень-то рассчитывая на ответ. — Где ты её расшиб?

— Меня побили. Я ничего не смог понять. Они подошли, обозвали меня извращенцем и стали бить, а потом выбросили в реку, — в его голосе было столько страдания и удивления, что мне стало стыдно за весь род человеческий.

— А чего ты хотел, — поучительно ответил ему я, наливая чай в чашки, — у нас городок захолустный, строгий и всех этих новых веяний не понимают. Они видимо, решили, что ты голый. Чего ты так вырядился?