И въ подтвержденіе этой непреложности м-ръ Пикквикъ ударилъ кулакомъ по столу.

— Очень хорошо, почтеннйшій, очень хорошо, сказалъ Перкеръ. — Вы можете дйствовать по благоусмотрнію.

— Конечно, могу, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ скороговоркой. — Гд живетъ сержантъ Сноббинъ?

— Въ Линкольнской Палат, на Старомъ сквер.

— Я желаю немедленно видть его, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Видть сержанта Сноббина! — воскликнулъ Перкеръ въ припадк величайшаго изумленія. — Какъ это можно, почтеннйшій! Видть сержанта Сноббина! Да понимаете-ли вы, почтеннйшій, что тутъ нужна особая консультація, требующая значительнаго времени и даже значительныхъ издержекъ? Нтъ, нтъ, почтеннйшій, и не думайте теперь о такомъ свиданіи.

Но м-ръ Пикквикъ ршился непремнно поставить на своемъ, и слдствіемъ его настойчивости было то, что не дальше, какъ черезъ десять минутъ, адвокатъ и его кліентъ благополучно прилетли въ контору великаго сержанта Сноббина.

Это была довольно просторная комната съ огромнымъ письменнымъ столомъ подл камина, украшеннаго вычурными фресками. Время и чернильныя пятна почти совершенно уничтожили природный цвтъ матеріи, покрывавшей столъ, но, посл тщательнаго наблюденія, можно было догадаться, что это была первоначально фризовая матерія зеленаго цвта. На стол валялись многочисленныя пачки бумагъ, перевязанныхъ красными снурками, и за столомъ сидлъ пожилой конторщикъ съ полными и румяными щеками, обличавшими совершеннйшее состояніе его здоровья. Джентльменскій видъ конторщика и массивная золотая цпь, украшавшая его грудь, свидтельствовали неоспоримо нагляднымъ образомъ, что контора м-ра сержанта Сноббина имла обширнйшую и выгодную практику въ юридическихъ длахъ.

— Сержантъ y себя въ кабинет, м-ръ Моллардъ? — спросилъ Перкеръ, предлагая свою табакерку къ услугамъ джентльменскаго носа.

— Да, въ кабинет, только онъ демонски занятъ, м-ръ Перкеръ, — отвчалъ конторщикъ. — Видите ли, какая тутъ пропасть бумагъ, a онъ еще не усплъ подписать ни одной, хотя за юридическія консультаціи мы уже давно получили деньги по всмъ этимъ пунктамъ.

Говоря это, м-ръ Моллардъ улыбнулся и запустилъ въ свой носъ огромную щепоть табака, какъ бы въ доказательство своихъ юридическихъ талантовъ.

— Вотъ это называется практикой! — сказалъ Перкеръ.

— Да, практика не совсмъ дурная, — сказалъ самодовольно конторщикъ, вынимая изъ своего кармана огромную серебряную табакерку, — отъ насъ безпрестанно требуютъ мнній и совтовъ.

— И вы, разумется, излагаете на бумаг?

— Какъ же иначе? При этомъ, почтеннйшій, должно вамъ замтить, что м-ръ Сноббинъ пишетъ такимъ почеркомъ, котораго самъ чортъ не разберетъ, кром меня. Поэтому я долженъ всегда переписывать его мннія, a за переписку… вы понимаете? Ха, ха, ха!

— Какъ не понимать, почтеннйшій! — сказалъ м-ръ Перкеръ.

— Съ такимъ принципаломъ, смю сказать, вамъ не житье, a масляница. Ха, ха, ха!

При этомъ сержантскій конторщикъ засмялся опять, но засмялся втихомолку тмъ внутреннимъ, безмолвнымъ смхомъ, который весьма не нравился ученому мужу. Если сердце ваше надрывается отъ досады и тоски, вы вредите только самому себ; но какъ скоро вы сметесь про себя, втихомолку, такой смхъ не предвщаетъ ничего добраго вашимъ ближнимъ.

— Какъ наши дла съ вами, почтеннйшій? — спросилъ Перкеръ. — Вы за мной не считаете стариннаго должка?

— Нтъ, не считаю.

— Жаль, не то я, пожалуй, сію минуту изготовилъ бы для васъ векселекъ. Впрочемъ, и то сказать, при такой громад наличныхъ денегъ, какая вамъ нужда заботиться о старыхъ должникахъ? Вдь y васъ, почтеннйшій, денегъ-то куры не клюютъ. Ха, ха, ха!

Эта выходка, повидимому, пришлась какъ нельзя боле по вкусу длового человка, и онъ захохоталъ опять своимъ таинственно безмолвнымъ смхомъ.

— Однакожъ, знаете-ли что, почтеннйшій м-ръ Моллардъ, — сказалъ Перкеръ, вдругъ принимая степенный видъ и отводя въ сторону конторщика великаго юриста, — вы должны уговорить своего принципала, чтобъ онъ согласился теперь принять меня и моего кліента.

— Какъ! Неужели вы хотите видть его лично? — воскликнулъ Моллардъ.

— Почему же нтъ, сэръ? — подхватилъ м-ръ Пикквикъ, услышавшій начало этихъ совщаній.

— A потому, сэръ, что везд и во всемъ порядочный джентльменъ обязанъ сообразоваться съ заведеннымъ порядкомъ, — отвчалъ м-ръ Моллардъ. — Изложите свое дло на бумаг обстоятельно и подробно, и м-ръ Сноббинь въ свое время тоже дастъ вамъ на бумаг удовлетворительный отвтъ. Таковъ порядокъ юридической консультаціи. На личное свиданіе вы отнюдь не должны были разсчитывать, тмъ боле, что для м-ра Сноббина драгоцнна каждая минута.

М-ръ Перкеръ, между тмъ, бросилъ довольно строгій взглядъ на ученаго мужа и сказалъ многозначительнымъ тономъ:

— Я говорилъ вамъ, почтеннйшій, и теперь повторяю снова и разъ навсегда: всякій порядочный джентльменъ, ввряя свое дло адвокату, долженъ положиться на него во всемъ, или адвокатъ не отвчаетъ ни за что. Личное ваше вмшательство здсь неумстно и совершенно безполезно.

Не длая никакихъ возраженій, м-ръ Пикквикъ понурилъ голову и отправился въ противоположный уголъ.

Прерванное совщаніе вновь началось между дловыми людьми. Долго бесдовали они, нюхая табакъ и размахивая руками; м-ръ Пикквикъ уже не слышалъ больше ни одного слова, и сущность консультаціи осталось для него непроницаемою тайной. Моллардъ, повидимому, убжденный неотразимыми доказательствами опытнаго адвоката, согласился, наконецъ, испросить для него аудіенцію y своего принципала. Онъ пошелъ въ его кабинетъ и черезъ минуту, возвращаясь оттуда на ципочкахъ, возвстилъ Перкеру и м-ру Пикквику, что м-ръ Сноббинъ, принимая въ уваженіе обстоятельства дла, соглашается, въ вид исключенія, дать имъ аудіенцію на самое короткое время.