Высказавъ это юридическое мнніе, старикъ погрузилъ свой носъ въ стаканъ, подмигивая между тмъ своему изумленному сыну.

— Вдь это дло не уголовное, старичина, — возразилъ Самуэль.

— A какая нужда? Alibi пригодится и на спеціальномъ суд присяжныхъ, мой милый, — отвчалъ м-ръ Уэллеръ старшій, обнаруживая въ самомъ дл значительную опытность въ юридическихъ длахъ. — Слыхалъ ты про Томми Вильдспарка?

— Нтъ.

— Ну, такъ я теб скажу по секрету, что его одинъ разъ судили за что-то. Что-жъ ты думаешь? Когда вс мы, въ качеств постороннихъ свидтелей, уперлись на это alibi, такъ вс эти парики разинули рты и развсили уши. Томми отвертлся отъ вислицы и былъ оправданъ. Поэтому, я скажу теб, любезный другъ, что если старшина твой не упрется на это alibi, такъ и пиши — все пропало!

— Нтъ, отче, старшина мой не таковскій человкъ, чтобъ вилять кривыми закоулками въ правомъ дл. Къ тому же есть свидтели, которые видли, какъ онъ обнималъ эту старуху.

— Кто эти свидтели?

— Его собственные друзья.

— И прекрасно. Стало быть, имъ ничего не стоитъ отпереться.

— Этого они не сдлаютъ.

— Отчего?

— Оттого, что они считаютъ себя честными людьми.

— Вс вы дураки, я вижу, — сказалъ м-ръ Уэллеръ энергическимъ тономъ. — Дуракъ на дурак детъ и дуракомъ погоняетъ.

Вмсто всякихъ возраженій, Самуэль предложилъ старику новый стаканъ пунша. Когда они чокнулись и выпили, разговоръ самъ собою склонился на другіе предметы.

— Зачмъ же ты еще призвалъ меня, отче? — спросилъ Самуэль.

— По длу домашняго благочинія, Самми, — сказалъ м-ръ Уэллеръ. — Помнишь ты этого Стиджинса?

— Красноносаго толстяка? Очень помню.

— Ну, такъ вотъ видишь ли, — продолжалъ старикъ, — этотъ красноносый толстякъ, Самми, навщаетъ твою мачиху съ безпримрнымъ постоянствомъ и неслыханною ревностью. Онъ такой закадычный другъ нашего семейства, что и въ разлук съ нами всегда оставляетъ y себя что-нибудь на память о насъ.

— Будь я на твоемъ мст, старичина, — прервалъ Самуэль, — я поднесъ бы ему на память такую вещицу, которой онъ не забылъ бы въ десять лтъ.

— Погоди, я еще не кончилъ, — сказалъ м-ръ Уэллеръ. — Съ нкотораго времени онъ завелъ обычай приносить съ собою плоскую бутылочку въ полдюжины стакановъ, и мачиха твоя каждый разъ передъ его уходомъ наполняетъ ее ананасовымъ ромомъ.

— И онъ вытягиваетъ этотъ пуншикъ до своего возвращенія назадъ?

— Весь дочиста, мой милый, такъ что въ бутылк ничего не остается, кром спиртуознаго запаха и пробки, — на это онъ молодецъ. Но дло вотъ въ чемъ, другъ мой Самми, — сегодня вечеромъ вс эти теплые ребята собираются на мсячную сходку въ Кирпичный переулокъ, гд y нихъ, видишь ты, основано такъ называемое "Общество соединенныхъ друзей воздержанія, трезвости и умренности". Мачиха твоя тоже хотла было идти; но y ней, къ счастію, сдлалась ломота въ спин, и она остается дома. A я, другъ мой Самми, перехватилъ два билетика, которые были отправлены къ ней. Сообщивъ этотъ секретъ, м-ръ Уэллеръ старшій замигалъ и заморгалъ на своего сына съ такимъ неутомимымъ усердіемъ, что Самуэль остолбенлъ и ему показалось даже, что съ правымъ глазомъ его родителя сдлался извстный лошадиный припадокъ, въ род tic douloureux.

— Что дальше? — спросилъ Самуэль.

— А дальше вотъ что, мой милый, — отвчалъ почтенный родитель, оглядываясь изъ предосторожности назадъ, — мы отправимся къ нимъ съ тобой вмст, въ назначенный часъ, такъ, чтобъ не опоздать ни минутой. A этотъ ихъ набольшій, Самми, жирный толстякъ, то-есть, подоспетъ не слишкомъ скоро.

Здсь м-ръ Уэллеръ старшій заморгалъ опять и разразился мало-по-малу такимъ отчаяннымъ хохотомъ, который казался едва выносимымъ для старика шестидесяти лтъ.

— Ну, исполать теб, старый богатырь! — воскликнулъ Самуэль, растирая спину старика, чтобъ сообщить правильную циркуляцію его крови. — Отчего ты такъ закатился, старина?

— Тсъ! Помалкивай, Самми, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, озираясь вокругъ съ видимымъ безпокойствомъ и стараясь говорить потихоньку, почти шопотомъ. — Есть y меня два пріятеля, что работаютъ на оксфордской дорог,- чудовые ребята, способные на вс руки. Они пригласили этого толстяка, Самми, къ своей трапез съ тмъ, чтобъ угобзить его хлбомъ да солью, a пуще всего горячей водицей съ ромомъ, и вотъ, когда онъ пойдетъ въ это общество воздержанія и трезвости, — a пойдетъ онъ непремнно, потому что ребята поведутъ его подъ руки и втолкнутъ насильно въ дверь, если будетъ нужно, — такъ выйдетъ такая потха, что ты пальчики оближешь себ, другъ мой Самми, умная ты головушка!

Съ этими словами м-ръ Уэллеръ старшій разразился опять такимъ неумреннымъ хохотомъ, что почтительный сынъ еще разъ долженъ былъ повторить операцію тренія родительской спины.

Нтъ надобности говорить, что отцовскій планъ пришелся какъ нельзя больше по мыслямъ и чувствамъ Самуэля и онъ взялся, съ великою охотою, содйствовать благому намренію сорвать маску съ ханжи и лицемра. Такъ какъ было уже довольно поздно и приближался часъ, назначенный для митинга, то отецъ и сынъ поспшили отправиться въ Кирпичный переулокъ. По дорог Самуэль забжалъ на минуту въ почтовую контору, чтобъ отдать письмо.

Ежемсячныя сходки, или митинги, "Кирпичнопереулочнаго общества соединенныхъ друзей воздержанія, трезвости и умренности" производились въ большой зал, гигіенически расположенной въ третьемъ этаж одного комфортабельнаго зданія. Президентомъ общества былъ нкто Антонъ Гоммъ, преподаватель ариметики и нравственной философіи, въ приходскихъ школахъ; секретаремъ былъ господинъ Іона Моджъ, содержатель мелочной лавки, продававшій чай и сахаръ своимъ почтеннымъ сочленамъ. Передъ началомъ обычныхъ занятій, дамы сидли на скамейкахъ и кушали чай со сливками и кренделями. Передъ однимъ изъ оконъ залы стоялъ столикъ, накрытый зеленымъ сукномъ, и на столик стояла запечатанная кружка, куда доброхотные датели сыпали мелкую монету въ пользу бднйшихъ сочленовъ. Секретарь, сидвшій за столикомъ, улыбался и кивалъ головою каждый разъ, когда какая-нибудь леди подходила къ кружк съ приличной благостынею въ рукахъ.