Мирна Уиммер обошла свой стол и села. Она казалась злой и взволнованной.

Франко Гулл не пошевелился и не заговорил.

— Два года в юниорской лиге, — продолжал я, — и отзывы о вас только хорошие. Жаль, что вы тогда разорвали подколенное сухожилие.

— Случается. — Гулл начал потеть.

— А Беркли? Мы-то с вами знаем, как непросто попасть в такое место, но вы были в числе первых в списках университета. Ваш руководитель диссертации профессор Олбрайт сейчас уже не молод, но память у него довольно хорошая. Он сказал мне, что вы прилежно занимались, ваши исследования были содержательны и вы знали, как сконцентрироваться на решении проблемы. Он надеялся, что вы пойдете в академию… Но это другая история.

Гулл вытер шею.

— Потом началась ваша практика. В дополнение к обязательным часам работы в клинике вы добровольно принимаете дома детей, подвергшихся жестокому обращению. В том же году вы закончили диссертацию. Как вы находили на все это время?

— Вы неплохо поработали, — сказал Гулл.

— Я вспоминаю ваше исследование, сделанное в университете, — "Реакция находящихся в переходном периоде девочек из разведенных семей на вызов персональной адаптации". Хорошая работа, ее опубликовали в "Клинической и консультационной психологии", она никак не выглядит студенческой продукцией. После выпуска из университета вы не стали разрабатывать эту тему. Жаль. Ваши находки были многообещающими.

Гулл скрестил ноги и натянуто улыбнулся в сторону Уиммер:

— В этом есть какой-нибудь смысл, Мирна?

Уиммер потрогала свои платиновые часы и пожала плечами.

— Руководитель вашей практики, доктор Райан, тоже помнит вас как прилежного и подающего надежды ученого. За тот год вы ни разу не допустили этических нарушений. Доктор Райан говорила, что вы особенно уважительно относились к женщинам.

Губы Гулла сжались.

Я помолчал.

— Я по-прежнему так к ним отношусь, — буркнул он.

— В тот год, когда вы окончили университет, — продолжил я, — с вакантными местами в научных организациях был дефицит, и все предложения, которые вы получили, оказались со Среднего Запада. Не потому ли вы решили заняться частной практикой? Как заставить человека жить в деревне, если он повидал Беверли-Хиллз?

Гулл переложил платок в другую руку:

— Дело не в этом. Когда я окончил учебу, у меня были серьезные долги. Мне ничего не доставалось бесплатно.

— Не нужно оправдываться по поводу своего выбора. Кто сказал, что наука имеет такое уж большое значение для общества?

— Вот именно!

— Возьмите, например, Элбина Ларсена. Получает назначения на научные должности на двух континентах, путешествует по всему миру, проповедует высокие идеалы. Но нам обоим хорошо известно, откуда получены практически все его деньги.

— Не понимаю, о чем вы говорите!

— Ну да Бог с ним, с Ларсеном. Давайте вернемся к вопросу ваших отношений с женщинами. Беспорядочность в связях… маниакальное влечение к юбкам. Когда именно это началось, Франко? Вы смогли провести доктора Райан или пустились во все тяжкие, когда осознали, какой властью обладаете как психотерапевт?

Гулл покраснел.

— Пошли вы к черту! — Он стиснул платок своими крупными пальцами. — Мирна, давайте закончим с этим.

— Непременно, — сказала Уиммер. — Джентльмены, это все.

— Нет проблем, — добродушно пробормотал Майло.

— Это было слишком грубо. — Гулл встал с кресла.

— Это уж точно, — кивнула Уиммер.

Мы остались сидеть.

— Джентльмены, у меня очень плотный график, — объявила она.

— Я понимаю, мэм. — Майло встал, вынул из кармана несколько сложенных листов бумаги. — Я постараюсь как можно быстрей выполнить это постановление. — Он выдержал паузу. — Постановление об аресте доктора Гулла.

Рука Гулла, теребившая в тот момент ворот водолазки, дернулась, словно он обжегся, голова откинулась назад:

— Какого черта!

Майло шагнул к нему:

— Доктор, это постановление об ар…

— По какому обвинению, лейтенант?! — вскочила с места Уиммер.

— Обвинениям, — четко произнес Майло. — Несколько убийств, сговор с целью убийства, мошенничество со страховкой. Несколько других дел. Ваш клиент должен…

Глаза Гулла горели бешенством:

— О чем, черт побери, вы говорите!..

— Успокойтесь, Франко. — Уиммер повернулась к Майло. — Дайте-ка это мне.

Майло передал ей постановление. Он прочесал весь офис окружного прокурора в поисках заместителя, готового выдать этот документ. Помогли отпечатки пальцев Гулла, оставшиеся повсюду в комнате Мэри Лу Коппел, а также звонок следователя Дуайта Зевонски. Последним штрихом стала бутылка двадцатилетнего "Гленливета", вложенная в руку шестидесятилетнего заместителя окружного прокурора Эбена Маровича, которому до пенсии оставалось два месяца и жена которого сбежала к коллеге Гулла, какому-то психиатру.