— И сказалъ я еще, — продолжалъ Вальтеръ, — что если она — Сусанна, то есть, — когда-нибудь потрудится увдомить тебя или сама, или черезъ м-съ Ричардсъ, или все равно черезъ кого бы то ни было, что миссъ Домби здорова и благополучна, то это извстіе доставитъ теб большое удовольствіе, и ты тотчасъ же объ этомъ напишешь мн, и я буду очень радъ. Что-жъ прикажешь длать? Я прошлую ночь не сомкнулъ глазъ и разломалъ всю голову, думая объ этихъ вещахъ. Мн кажется, я былъ бы прежалкой тварью, если бы выхалъ изъ Лондона, не облегчивъ сердца этими распоряженіями.

Честный голосъ и вс движенія молодого человка подтверждали истину его словъ и оправдывали пылкость его чувства.

— Поэтому, дядюшка, если ты когда увидишь ее, т. е. миссъ Домби, — продолжалъ Вальтеръ, — и вступишь съ нею въ разговоръ, какъ знать, можетъ быть, теб удастся сказать, какъ много и часто я думалъ о ней, и какъ говорилъ о ней со слезами въ эту послднюю ночь передъ отъздомъ въ дальнюю дорогу. Скажи ей, какъ я говорилъ, что всегда помнилъ и никогда не забуду ея нжной чувствительности, ея прекраснаго личика, ея благосклонной снисходительности. Скажи ей, дядюшка, если не забудешь, что т башмаки — она не взрослая женщина, не молодая леди, я снялъ ихъ съ дтской ноги — она припомнитъ, какъ часто ихъ роняла — такъ скажи ей, дядюшка, что я взяль эти башмаки съ собою на память и буду хранить ихъ, какъ драгоцннйшее изъ моихъ сокровищъ.

Въ эту самую минуту д_р_а_г_о_ц__н_н__й_ш_е_е и_з_ъ с_о_к_р_о_в_и_щ_ъ выносилось изъ дверей въ одномъ изъ вальтеровыхъ сундуковъ. Носильщикъ навьючилъ багажомъ небольшую телжку и повезъ незабвенные башмаки передь самымъ носомъ безчувственнаго мичмана, прежде чмъ счастливый владлецъ кончиль о нихъ рчь. Черезъ чась завтное сокровище поступило во владніе "Сына и Наслдника".

Но на этотъ разъ деревянному мичману можно было простить его равнодушіе къ гадкимъ башмакамъ, потому что въ эту самую минуту прямо передъ нимъ появились Флоренса и Сусанна Нипперъ. Флоренса робко заглянула ему въ лицо, и, казалось, мичманъ значительно мигнулъ ей своимъ чернымъ глазомъ.

Этого мало. Он юркнули въ магазинъ и отворили дверь гостиной, не бывъ никмъ замчены, кром наблюдательнаго мичмана. Вальтеръ, стоявшій къ дверямъ задомъ, не могъ видть этого явленія; но вдругъ дядя Соль вскочилъ со стула и чуть не упалъ, споткнувшись о другой стулъ.

— Что такое, дядюшка? — воскликнулъ Вальтерь, — что случилось?

— Миссъ Домби! — проговорилъ старикъ.

— Возможно ли! — вскричалъ Вальтеръ, — здсь!

Очень возможно. Еще слова эти шевелились на его губахъ, какъ Флоренса торопливо прошла мимо, ухватила обими руками старика Соломона за обшлага фрака, поцловала его въ щеку и, отворотившись, подала руку Вальтеру съ тою доврчивостью и простосердечіемъ, которыя принадлежали ей — и никому больше въ цломъ мір.

— Вы узжаете, Вальтеръ! — сказала Флоренса.

— Да, миссъ Домби, — отвчалъ онъ дрожащимъ голосомъ, — предо мною дальняя дорога.

— A вашъ дядя, — сказала Флоренса, оглядываясь на Соломона, — ему разв не жаль съ вами разстаться? О, конечно жаль, вижу по его глазамъ. И мн жаль васъ, милый Вальтеръ!

— И будто, кром васъ, некого послать, м-ръ Вальтеръ! — возгласила Сусанна Нипперъ, — вотъ хоть бы м-съ Пипчинъ — чего лучше? — она бы навела страхъ и ужасъ на всю колонію негровъ, a если надобно отобрать справки насчетъ свычекъ и обычаевъ чернаго народа, такъ д-ра Блимбера за бока съ его супружницей и дочкой. Туда бы и дорога.

Съ этими словами миссъ Нипперъ распустила ленты своей шляпки и, бросивъ быстрый взглядь на чайный подносъ, стоявшій на стол со всмъ приборомъ, вынула изъ шкатулки жестяную коробочку и принялась длать чай, не спрашивая никого ни о чемъ.

Между тмъ Флоренса опять обратилась къ инструментальному мастеру, который былъ проникнутъ неописуемымъ изумленіемъ.

— Такъ выросла! — говорилъ онъ, — такъ похорошла! и ни въ чемъ не измнилась! все такая же!

— Право? — сказала Флоренса.

— Да, да, — отвчалъ старикъ, слегка потирая руками и пристально всматриваясь въ глаза, обращенные на него, — да, то же выраженіе на прекрасномъ личик, какъ и прежде!

— Вы помните меня, — сказала Флоренса, улыбаясь, — a какая тогда я была маленькая!

— Милое созданіе! — возразилъ инструментальный мастеръ, — какъ мн забыть васъ, когда я такъ часто думалъ и слышалъ о васъ съ того самаго дня? И теперь, въ самую минуту вашего прихода, Валли разговаривалъ о васъ и длалъ порученіе передать вамъ…

— Будто бы? — сказала Флоренса, — благодарю васъ, Вальтеръ! О, благодарю, милый Вальтеръ. A я боялась, что вы узжаете, не думая обо мн.

И она опять подала маленькую ручку съ такою непринужденностью и простосердечіемъ, что Вальтеръ нсколько минутъ не могъ ея выпустить изъ своихъ рукъ.

Однако-жъ это прикосновеніе пробуждало въ немъ далеко не т бывалыя мечты, которыя смущали его фантастическими образами въ прежніе годы дтства и первой юности. Чистота и невинность ея чарующихъ движеній, ея совершенная доврчивость и непритворное уваженіе къ нему, отражавшееся въ ея глазахъ и на прекрасномъ лиц, оттненномъ полупечальною улыбкой, — все это отнюдь не могло доставить молодому воображенію матеріаловъ для романтической постройки. Совсмъ напротивъ. Мысли его неслись назадъ, къ одру смерти, гд онъ видлъ ее колнопреклоненною, съ пламенной молитвой на устахъ и въ ангельскомъ взор, гд онъ былъ свидтелемъ небесной любви двухъ прекрасныхъ созданій, разставшихся на вки въ этомъ мір съ темнымъ предчувствіемъ замогильнаго свиданія. И въ прахъ разбивались праздныя мечты передъ этимъ святымъ воспоминаніемъ, озарившимъ душу благороднаго юноши.