–  Ошибка! Не в семнадцатой, а в восемнадцатой! А потом и обиделся:

–  И почему "захудалом"? Ведь здесь учатся такие парни, как мы!

–  Ну да, - оживился Заяц.
– И девочки…

–  О-о-о!..
– дружно затянули его оба товарища, закатывая глаза на лоб.
– "Наша песня хороша, начинай сначала!" Данный вопрос считался для их высокоинтеллектуального друга прямо-таки краеугольным. Стоило ему только увидеть любую сверстницу противоположного пола, как он, по мнению остальных ребят, вообще превращался в полного идиота. Начинал угождать, помогать, хвалить и восторгаться любой девочкой, не взирая на ее страшненькое личико, полноту, кривизну ног, несуразность фигуры или иные негативные детали внешнего вида. Склочность, скандальность, задиристость и прочие отрицательные черты характера у противоположного пола им тоже полностью игнорировались. Стоило хоть одной из соучениц приблизиться к нему, как он сразу превращался в бравого, но совершенно недалекого рыцаря, готового совершить любой подвиг ради "прекрасной дамы". Само собой разумеется, что этой слабостью не пользовалась только самая ленивая девочка данного детдома-интерната.

Вообще-то у Зайца имелись имя с фамилией, как у каждого нормального человека. Но довольно редкие по звучанию, не всегда употребляемые самим хозяином: Роман Бровер. Когда он, пять лет назад, прибыл в этот интернат, то перестал носить контактные линзы из-за раздражения слизистой глаз, а в огромных очках очень напоминал худого, угловатого и нескладного зайца-"умника" из популярного в то время мультфильма. Вдобавок большой нос очень походил на птичий клюв. Поэтому старшеклассники, любящие придумывать прозвища новичкам, сразу спросили:

–  Выбирай: Грач или Заяц?

–  Не-е, Грач мне на первом этапе надоел. Лучше уж…Коршун!

Над ним тогда здорово посмеялись и навешали подзатыльников. Ну и вполне понятно, что гордое прозвище из класса пернатых хищников за Романом Бровером так и не закрепилось. А вот Заяц - в самый раз. И любая девочка этим нагло пользовалась.

Достаточно было какой-нибудь замухрышке обратиться к нему "Коршун", и попросить что угодно, как тот отдавал все и сразу. Будь то личная вещь, часть одежды или карманные деньги.

Увы, такие любительницы поживиться находились нередко!

Поэтому оба друга год назад с самыми благими намерениями занялись перевоспитанием Зайца и поклялись сколотить из него истинного мужика, взамен существующей тряпки. Только под их контролем он тратил свои мизерные карманные средства, в их плотной "коробочке" учился грубить и свысока отвечать представительницам прекрасной половины человечества, а любая чересчур хитрая мздоимица потом была не рада, что воспользовалась необычайной щедростью прославленного рыцаря и джентльмена. За этот год Роман Бровер намного вырос в собственном самосознании и в глазах друзей, его теперь уважали все остальные ученики, но все равно, в присутствии девочек он оставался…безвольной тряпкой.

Да что там "в присутствии", хватало лишь одного упоминания!

Но друзья рук не опускали. Старались действовать со всей настойчивостью и последовательностью. Хотя порой и вся троица из-за своей крепкой дружбы попадала под язвительные пересуды, смешки и презрительные высказывания. Особенно им доставалось из-за явной диспропорции их внешнего вида, и все не только шутили, но и были уверены, что "…Амбал и Дыня, пользуясь своей силой, забирают у субтильного Зайца не только всю еду, сладости и воскресный доппаек, но даже соки и компот!" И действительно, будучи ниже Танти всего на пару сантиметров, Заяц выглядел рядом с ним как несчастный дистрофик, а уж по сравнению с силачом Гарольдом!.. И потому от одного их вида большинство учеников интерната сразу пробивало на смех. Но зря они так веселились. Даже три года назад, когда Танти и Гарри только прибыли в школу и сразу выбрали себе в товарищи Зайца, "в дыню" получали все самые резвые старшеклассники обоих вышестоящих лет обучения.

Между прочим, несколько раз созданные комиссии из преподавателей и постоянный надзор воспитателей непосредственно в столовой, с уверенностью доказал: ученика Бровера никто не объедает, он порой съедает и три порции. А частенько ест больше Гарольда Стенеси. Просто у парня невероятный, а скорей всего, существенно нарушенный обмен веществ. Или, если выразиться более научно: повышенный метаболизм.

Вот такой была небольшая часть истории жизни этих трех юношей, завершающих среднее образование, и которые сейчас, стоя возле окна, продолжили обсуждение возможных жизненных осложнений в результате неожиданных смертоубийств.

Избыточное выделение адреналина давно прекратилось, а спать так и не хотелось.

Да и сбежавшиеся со всего Китланда полицейские спокойной ночи желать не собирались. Предположения по поводу вездесущей прессы тоже оправдались на все сто. Но если основную массу пишущей и снимающей братии удалось приостановить на воротах, то корреспонденты, имеющие персональные или служебные флайеры, осуществили настоящий штурм непосредственного места событий, пытаясь сделать хоть какие-то фотографии или получить хоть какие-то комментарии. Когда им это не удалось, некоторые флайеры рванули к жилым корпусам, где прямо через окна принялись фотографировать взъерошенных, полуголых учеников и мечущихся по внутреннему двору воспитателей.

Озарилось фотовспышками и окно троих друзей. Но те, к тому времени, уже сидели под подоконником. Гарольд привычно держал вырывающегося Зайца, который болезненно обожал фотографироваться, а Тантоитан ворчал, словно старик:

–  Только не хватало нам на первую страницу какой-нибудь газетенки попасть!

–  Подумаешь!
– сипел вырывающийся Роман Бровер. Отсутствием чувства юмора он тоже не страдал: - Зато как здорово смотрелись бы ваши рожи под заголовком: "Их товарищ мог бы выжить при хорошем питании!" - Троглодит!
– возмущался Амбал, любовно награждая товарища тумаком между лопаток, - Ведь больше меня жрешь!