Сперва я просто онемел от такого заявления, но моей ярости хватило только на короткий миг. Пока я не вспомнил, в каком веке нахожусь.

Здесь действовали другие правила и другие нравы. Здесь девушку, выходящую замуж, если она оказывалась «порочной», могли вышвырнуть за порог, как грязную тряпку, а в случае огласки позор ложился на весь ее род. Здесь недремлющая церковь объявляла ее прелюбодейкой и сулила на том свете еще более страшные кары, чем те, которые ожидали ее на этом. И Катарина верила в незыблемость этих правил.

— Значит, ты легла со мной только потому, что семь бед — один ответ? — мой вопрос невольно сочился горьким сарказмом, хотя я всем нутром чувствовал — нет, все было совсем не так.

«Порочная» дочь крестоносца, темное пятно на сияющей славе древнего рода Ли, легла на грязный тюфяк с бродягой-аутло вовсе не оттого, что ей нечего было терять. Так же как я взял ее не потому, что подвернулся удобный случай и мне нужна была женщина не меньше, чем ей — мужчина. В этой нищенской хижине мы не просто «занимались любовью», мы — любили...

Но Катарина не успела ответить на мой вопрос. Дверь внезапно распахнулась настежь, как под ударом ноги, и через порог шагнул Олифант. Широкоплечему саксу пришлось повернуться боком и отцепить рукоять своего бердыша от косяка, чтобы попасть в хижину, — а уже на следующем шаге он замер, молча уставившись на нас. А мы, привстав, воззрились на его силуэт, почти целиком заполнивший дверной проем.

Ошеломленное молчание длилось пару секунд, после чего от порога донесся утробный рык, и я, вскочив, приготовился к драке. Какого дьявола я оставил арбалет у входа? Если мне не удастся добраться до него, мои шансы в этой схватке будут невелики. Ха, всю жизнь мечтал драться, в чем мама родила с богатырем, облаченным в кольчугу и имеющим при себе бердыш!

Но на рык Олифанта почти сразу ответил тонкий вопль Катарины, которая тоже взвилась на ноги, прикрываясь шкурой:

— Убирайся отсюда! Вон! ВОН!!!!

Олифант шумно вдохнул, так же шумно выдохнул, словно готовящийся к атаке бык... Повернулся и стал протискиваться обратно за дверь.

— Я подожду снаружи, госпожа! — в этих словах содержалась потрясающая смесь почтительности и угрозы.

Было ясно, что Олифант и в самом деле будет ждать снаружи хоть до скончания века — или до тех пор, пока Ричард Ли сам не явится искать свою дочь.

Дверь за телохранителем Катарины с грохотом закрылась, и мы принялись торопливо одеваться, путая в темноте ее и мои предметы одежды и помогая друг другу затягивать тесемки и застегивать крючки.

К тому времени, как мы очутились на улице, мы уже опомнились от неожиданности.

— Хочешь поехать в замок? — спросил я Катарину.

— Н-нет.

Даже ее отваги не хватило, чтобы, как ни в чем не бывало продолжить путь в Аннеслей, но хватило, чтобы наотрез отказаться сесть на лошадь и пойти со мной рядом пешком, с непокорно поднятым подбородком.

Мне очень хотелось обнять ее за плечи, но я понимал: подобный жест может обернуться большой бедой не только для меня одного. Поэтому я соблюдал предложенную ею дистанцию, чувствуя спиной яростный взгляд Олифанта, который вел под уздцы буланого своей хозяйки. И все-таки, проходя мимо амбара, на обломках которого огонь продолжал ожесточенно бороться за жизнь, я не удержался — дернул Катарину за руку и ободряюще ей подмигнул. Она отвернулась, прикусив губы, пряча то ли их дрожь, то ли улыбку.

Дождь совсем прекратился, мы шли мимо сгоревших и полусгоревших развалин по липкой черной грязи. Ветер тоже почти утих, воздух был пропитан запахом мокрой гари и влажных листьев близкого леса, а вскоре до нас донеслись восхитительные ароматы жарящегося мяса.

Под чудом уцелевшим навесом был разложен большой костер, в который, похоже, пошло все, что еще оставалось в деревне несгоревшего и сухого. Над костром жарились две большие свиные туши, вокруг на чурбаках и бревнах сидели вольные стрелки — и Ричард Ли, за спиной которого сбились в темную кучу жители деревни: десятка три мужчин, женщин, испуганных молчаливых детей. Они пристроились, где попало, на каких-то мешках и рогожах, даже на земле; одна из женщин тихо плакала, покачивая обмякшее тело маленького ребенка. Кажется, скверная ночь стоила деревне как минимум одной жизни...

Но поодаль, у остатков сгоревшего дома, я с мрачной радостью заметил небрежно сваленные друг на друга трупы убитых наемников, которых было не меньше дюжины. Недешево же обошлась любителям ночных увеселений нынешняя пирушка!

Лишившиеся хозяев кони, привязанные к дальним столбам навеса, топтались и пофыркивали, но все равно сидящие у огня сперва услышали и только потом увидели наше приближение. Вольные стрелки взялись за луки и настороженно уставились в темноту, Ричард Ли положил ладонь на рукоять меча.