— Госпожа! Сэр Гринлиф!

— Когда-нибудь я его точно придушу, — пробормотал я, приподнимаясь на локте. — Чего тебе, Олифант?

— Вас требует к себе вице-граф, сэр Гринлиф!

— Передай вице-графу, что я при смерти!

Мой рявк отнюдь не приличествовал умирающему, однако куда ему было до трубного баса Олифанта...

— Шериф хочет немедленно вас видеть, сэр Гринлиф!

— Тогда передай ему, что я уже помер... Катарина поспешно закрыла мне рот ладонью:

— Не говори так, накличешь беду!

Я с тяжелым вздохом сел, спустив ноги с кровати, и раздраженно зарычал. Все мои раны были просто царапинами, но нога и ладонь дьявольски болели даже после того, как я осушил кубок крепкого вина. Ничего, все могло быть гораздо хуже!

— В чем там дело, Олифант? Входи! Богатырь вошел и встал у двери, скрестив руки

на груди. Я вопросительно поднял брови:

— Ну, из-за чего такая спешка? Неужели шерифу так не терпится вручить мне награду за волчью голову?

Сакс фыркнул, однако его лицо осталось мрачнее мрачного.

— Не знаю насчет награды, сэр Гринлиф. Но я тут малость порасспрашивал слугу, которого прислал за вами вице-граф... Он оказался толковым парнем, да и слух у него, как у совы, а после того, как я хорошенько за него взялся, язык тоже заработал неплохо...

Я терпеливо вздохнул.

— Так что тебе наболтал этот языкастый? Телохранитель Катарины поднял глаза к потолку.

— Он сказал — нынче утром какой-то придурковатый мальчишка всучил стражникам у ворот восковую табличку. Дескать, ему велено передать это для сэра Певерила. Стражники так и не дознались у дурня, кто ему дал эту галиматью, надавали сопляку пинков и прогнали, но церу все ж таки отнесли шерифу ...

— Что еще за цера? — резко спросила Катарина, сидевшая рядом со мной на кровати. — Олифант, ты что, не можешь говорить быстрей?

Теперь сакс в упор уставился на меня.

— Слуга говорит, там было накарябано, будто сэр Гринлиф — один из аутло и он-де нарочно направил конвой на западную тропу, прямо в лапы разбойникам.

Я быстро встал и ухватился за резной столб, поддерживающий балдахин.

— Что?!!

— Так там было написано, — кивнул Олифант. — Слуга сказал — вроде бы как шериф ничуть в это не поверил. Но, наверное, решил: нет дыма без огня, и велел конвою отправляться по Королевскому Пути. А по западной тропе послал пустую повозку и дюжину переодетых наемников, чтобы, значит, прихватить разбойников, если те все-таки позарятся на поживу...

— Я знала! Я так и знала, что этим все закончится! — Катарина нервно сплела пальцы. — Ты понимаешь, что будет, если хоть одного из разбойников взяли живьем? Он же выдаст тебя со всеми потрохами, и тогда...

— Нет, — покачал головой Олифант. — Аутло и вправду напали на повозку, только никого из них взять не удалось. Вроде бы двух или трех подстрелили, но западная тропа — она ж проходит через самую чащу, так что разбойники унесли ноги и даже трупы своих товарищей... ежели кого из них и впрямь прикончили. А наемники потеряли двоих убитыми и троих тяжелоранеными, и среди уцелевших не нашлось охотников лезть в заросли, чтобы схлопотать стрелу в глаз.

Несколько секунд я молча стоял, прислонившись к столбу, потом похромал к двери. Олифант загудел о том, как был доволен вице-граф, когда узнал, что сэру Гринлифу удалось-таки прикончить одного из разбойников, — шериф пожелал даже самолично осмотреть труп знаменитого Маленького Джона... Я не особо вслушивался в его гудение.

Может, убийство себя самого и восстановит мою репутацию в глазах шерифа, но как я теперь посмотрю в глаза Локсли и другим вольным стрелкам?

Прихватив со скамьи перевязь с мечом, я шагнул за порог — а Гай Гисборн издевательски ухмыльнулся мне с того света.

«Тот, кто скачет сразу на двух конях, рискует быть разорванным на две части», — сказал Ричард Ли. Как видно, отец Катарины был прав.

Допив остатки воды из фляги, я вернул ее в седельную сумку и мельком взглянул на труп в железной клетке, болтающейся на столбе. Первые дни вокруг этой погани все время толпились зеваки, даже жители дальних деревень приходили взглянуть на останки «Маленького Джона»; потом страсти улеглись, и теперь компанию Гисборну составляло только воронье.

Но время близилось к закату, и вороны, с громким карканьем снявшись с места, полетели в сторону Шервуда... Который теперь был мертв и пуст, как расклеванные глазницы скотта.

Вот уже третий день я обшаривал все знакомые мне обиталища вольных стрелков, от «сторожки» Тука в Фаунтен Доле до поляны Великого Дуба, — однако шайка Локсли словно провалилась сквозь землю. Сегодня я опять наведался к Лысому Бену, хозяину питейного дома «Весельчак» в Блидворсе. Этот сообразительный малый целый месяц исправно служил связным между мной и аутло, а вот теперь как будто перестал понимать, о чем я толкую, и в ответ на мои расспросы только качал головой да разводил руками. Единственное, чего я под конец добился от хозяина «Весельчака», — это угрюмого бормотанья: «Возвращались бы вы лучше в Ноттингем, сэр Гринлиф. Если и дальше будете ездить по Шервуду, тем паче в одиночку, — кончите как те два наемника на западной тропе, помяните мои слова!»