Это было так странно - снова чувствовать в руке световой меч. Его навыки вернулись, их использование опять не требовало усилий; движения были верными, направление прыжка - абсолютно точным.

Он приземлился на передвижной платформе, пинком отправив стоявшего там штурмовика вниз к остальным. Прыгнул к панели управления, резко разворачивая платформу. Второй штурмовик не удержался и отправился вниз вслед за первым.

Штурмовики внизу бросились врассыпную, спасаясь от неожиданного обстрела. Ферус подумал, что мог бы сейчас опуститься к самой пещере и забрать Гарена, но платформа внезапно вильнула в сторону. Один из солдат смог запрыгнуть обратно. Мимо уха, обдав жаром, просвистел заряд бластера. Ферус увернулся, активировав световой меч. Сражаться на вертящейся платформе - это было непросто. Вернее, раньше, в юности, он легко справился бы с этим, но теперь и навыки и чувство равновесия, были уже не так хороши, как хотелось бы. Ферус с ужасом почувствовал, что теряет равновесие, увидел нацеленный на него бластер. Выстрел.

Так. Похоже, я не столь быстр, как рассчитывал.

Плечо обожгло болью. Феруса снесло с платформы, и в следующее мгновение он тяжко ударился о землю.

Великолепно. Сначала горгодон, потом видение, теперь этот... Я что, так похож на мяч для лазербола? В довершение, меня ещё и подстрелили. На редкость удачный день.

Гранатомет остановился, потом начал разворачиваться в его сторону.

Ярость вдруг вспыхнула в нем. Похоже, все заканчивалось для него здесь, у пещер Илума. Самое священное для джедая место - и здесь будут лежать его кости. Сила замедлила время, он приподнялся, опять активировав свой меч. Он не успеет увернуться от огня, он знал это, но по крайней мере он уйдет в Силу, сражаясь.

Краем глаза он заметил отбеск. Что-то падало.

Внезапная вспышка света швырнула его обратно на землю.

Альфа-снаряд угодил прямо на платформу гранатомета. Ещё один, и ещё.

Все гранаты взорвались одновременно. Ферус кувырком покатился вниз по склону, стремясь хоть как-нибудь укрыться от страшного жара. Пока не остановился, ударившись головой о валун.

...В истребителе оказался Тревер. Он обстреливал штурмовиков из бортовых пушек, а за ним самим, преследуя, мчался корабль побольше. Осмелевшие было штурмовики опять бросились в укрытие.

Боль не отпускала; оставалось только принять её как факт и сконцентрироваться на своей задаче. Под прикрытием стрельбы Тревера Ферус двинулся к пещере. Глаза слезились от дыма, плечо словно жгло огнем.

Он нашел Гарена у самого выхода, лежащего на полу с зажатым в руке бластером.

Истребитель Тревера приземлилось рядом. Ферус подхватил Гарена - тот показался совсем легким, словно свет, словно птица - и побежал к трапу. Штурмовики палили по ним как сумасшедшие, но Тревер выпустил несколько ракет по их позиции за валунами, и стрельба заглохла.

Ферус взобрался по трапу на корабль, таща Гарена, и только там уже без сил рухнул на пол.

Преследовавший их корабль направился вниз, к ним, и заметивший это Тревер тут же повел истребитель на взлёт. На максимальной скорости они понеслись прочь. Пусть они и не могли вылететь за пределы планеты, уйти от преследования здесь у них, пожалуй, хватило бы скорости.

– Я знаю, где мы можем укрыться, - сказал Гарен, - Оби-Ван найдет нас там.

Сигнал бедствия Оби-Ван получил, уже покидая Полис-Масса. Он точно знал, где они будут скрываться в ожидании его прилёта - в соседней пещере, той, где не было кристаллов, но которая часто использовалась джедаями как скрытый надежный ангар.

Весь путь до Илума он мог думать лишь о двух вещах: Гарен жив; Малорум должен быть остановлен.

Наконец он добрался до пещеры, и Ферус с Тревером подняли Гарена на борт. Как же хотелось броситься в тот отсек, увидеть, казалось, безвозвратно потерянного старого друга, воочию убедиться, что тот жив - вот он, действительно здесь, рядом... А времени на это не было. Самым главным делом сейчас было как можно быстрее унести ноги с этой планеты... И только уже глубоко в космосе, когда немного пришедший в себя от пережитого Ферус принял у него управление кораблем, Оби-Ван смог наконец пойти повидать Гарена.

И если за минуту до того он был счастлив от мысли, что Гарен жив, то теперь, когда он увидел его, сердце зашлось от боли.

Он не узнал бы его... Гарен лежал с закрытыми глазами, истощенный, болезненно-бледный. Словно истончившийся - настолько, что, казалось, может исчезнуть как снежинка - просто от дыхания. И это Гарен - который всегда был сильным и ярким, глаза которого светились жизнью и юмором...

Оби-Ван осторожно приблизился к неподвижно лежащему другу. Он мог видеть прожилки вен сквозь почти прозрачную кожу, черные круги вокруг глаз. Впалые щеки, редкие волосы, когда-то сильное тело, словно превратившееся в собственную тень.

Глаза Гарена открылись. Казалось, это незначительное движение было самым трудным из всего, что ему когда-либо приходилось делать. Взгляд медленно сфокусировался на Оби-Ване.

– Я могу сделать что-либо для тебя?
– спросил Оби-Ван.

Голос Гарена был похож на шорох ветра в траве.

– Только не приноси мне зеркало. По твоему лицу всё достаточно хорошо видно.

– Ты жив, - сказал Оби-Ван, - Это уже прекрасно.

– Жив? Вот уж в чем не уверен... Но спасибо, что нашли меня, - было видно, что каждое слово стоило Гарену усилия.