– По лестнице шла и шла, лезла и лезла… – упав в кресло, сообщила Клэр и стала резать пиццу.

– Это начало детской считалочки?

– Когда ты перестанешь меня перебивать, – продолжала Клэр, – я расскажу тебе эпопею своего подъема на три крутых лестничных марша. Они стоят сотни калорий, ты как думаешь?

– Угу. Четверть кусочка идеальнейшей пищи.

– А вот это не важно, – заявила она и с довольной усмешкой шлепнула мне на тарелку сочный, окутанный паром треугольник. – Я лично не верю в победу над едой. Чего ради ее побеждать, скажи на милость? Разве она нам враг?

– Предлагаю объявить перемирие.

– За мир и дружбу с пиццей! – провозгласила Клэр, чокнувшись со мной банкой кока-колы.

– За полновесные куски, – добавила я. – С тремя сортами сыра.

Мы сообща зашлись жизнерадостным, беспечным смехом. Моя любимейшая музыка. Чем более мерзкой становилась работа, тем легкомысленнее болтали мы с Клэр. Порой это даже помогало…

Словом, минут за десять мы разделались с лучшим достижением местной пиццерии, а по ходу дела Клэр ввела меня в курс последних новостей насчет нашей утренней находки.

– Учитывая низкую температуру вчерашней ночью, я бы поставила смерть в районе полуночи, – сказала она и запустила пустой банкой в корзину для мусора. – Одежда великолепная, однако, не совсем по размеру. Слишком узка в груди, а с бедрами ровно наоборот. С другой стороны, на этот раз туфли подобраны точно.

– И она в них никогда не ходила, так?

– Подошвы чистые. Далее, как и у Девушки-из-«Кадиллака», тот необычный парфюм у нее оказался только на гениталиях.

– Вскрытие, когда планируешь?

– А вот сейчас спущусь – и вперед.

– Мне с тобой посидеть за компанию?

Не дожидаясь ответа, я позвонила Траччио и нахально заявила, что на трехчасовое совещание не приду. Что это, наивный протест? Да хотя бы и так, плевать. После этого я заглянула в дежурку, забрала Джейкоби и по дороге в морг, прямо на лестнице, ввела его в курс дела.

Утилитарная атмосфера морга, где начальствует Клэр, всегда действовала на меня угнетающе: клинически безжалостный свет на трупах, белые простыни как саваны, пустые мертвые лица, резкая вонь антисептика…

Впрочем, текущие обстоятельства все же не полностью замазали материальную красоту Девушки-из-«ягуара». Она чуть ли не помолодела и даже смотрелась более хрупкой и незащищенной, нежели когда на ней была дизайнерская одежда.

Пурпурно-багровая полоска, кольцом охватывавшая шею, на пару с синеватым налетом свежих синяков на предплечьях, казалось, наносили оскорбление белизне ее безупречно чистой кожи.

Я понаблюдала за метаморфозой моей подруги: на ней появилась шапочка, затем нечто вроде плотной сутаны, потом брезентовый фартук и, наконец, перчатки.

– Похоже на очередное бескровное убийство, – сказала она. – Ни ножей, ни пистолетов.

Клэр примерилась скальпелем, помедлила неуловимый миг – и решительно сделала глубокий разрез в форме буквы Y: от каждой ключицы до грудины, а оттуда – до паха.

Затем поправила маску, опустила лицевой щиток и, комментируя свои действия в микрофон, выполнила иссечение кожного покрова на шее Девушки-из-«ягуара».

Ухватив край лоскута пинцетом, она подняла его и специально для нас с Джейкоби показала коричневатое пятно в форме отпечатка большого пальца.

– Юную леди задушили два человека. Как и у Девушки-из-«Кадиллака», мы не наблюдаем петехиального кровоизлияния в глазах. Стало быть, кто-то «заберковал» ее, сидя на груди и прижимая шею к полу. Нажимал вот здесь, большим пальцем. Этот парень физически весьма крепок… Странгуляционную борозду сделал кто-то другой, как бы удавкой из морщинистого жгута. Дело в том, что отпечаток имеет характерные следы, какие может оставить, например, подвернутая горловина полиэтиленового мешка. Вполне вероятно, что одновременно с этим он для пущей верности зажимал ей нос и рот рукой…

Я против своей воли не могла отвести глаз от жертвы, пытаясь вообразить, как выглядели ее последние минуты.

– Никак не отделаюсь от странного впечатления, – промолвила я. – Все это напоминает мне порнофантазию. Не в смысле шоу, журнальных картинок или компьютерных игр.

А вживую… Разнузданное веселье. Девки из плоти и крови – и нет каких-либо сдерживающих барьеров. Хочешь – накачивай их зельем, хочешь – насилуй, наряжай, как кукол… словом, делай что душе угодно.

– Следов самообороны не видно, – подтвердила Клэр. – Так что без токсикологии временно будем считать, что ее тоже опоили.