Шрифт:
Каждый спешит на работу.
Юки мысленно вернулась в прошлое, вспоминая, как еще пару недель назад сама торопилась попасть в лифт, который унес бы ее на один из верхних этажей небоскреба, где за ней водилась слава молодого, энергичного адвоката одной из ведущих юридических фирм.
Она любила свою профессию. А сейчас не могла даже вообразить себя за рабочим столом. Нынче все ее таланты клинически сошлись на Деннисе Гарзе. И на поисках ответа, как и почему это чудовище умертвило ее маму.
Глава 75
Темно-коричневый, как бы припудренный пылью конверт я увидела сразу, несмотря на целую гору макулатуры, скопившейся в коробке «Для входящих». Выдернув его из бумажной стопки, я взрезала клапан маникюрными ножницами, которые держала в верхнем ящике.
Отчет я прочитала быстро; затем для вящей надежности перечитала. На пуговицах-кадуцеях дактилос кописты обнаружили не самое маленькое число невнятных отпечатков. Миллионов эдак пятьдесят, полагаю.
Реальных результатов – ноль.
Я поднялась из-за стола и подошла к Джейкоби, который только что развернул обертку двойного сандвича с яйцом и теперь накладывал в тарелку шинкованную капусту с маринованным чесноком.
– Хочешь? – поднял он одну половинку сандвича.
– Давай.
Я ногой подтянула стул и расчистила себе местечко на столе, локтем сдвинув стопку бумаг.
Пока мы обедали, я опробовала на Джейкоби ворох мыслей и, в частности, сообщила, что Юки подала заявление, обвиняя муниципальный госпиталь в убийстве своей мамы.
Все остальное я тоже рассказала: и про беседу с медсестрой, и про пуговицы с кадуцеями, и про сведения, которые удалось выцарапать из Карла Уитл и по ходу словесного фанданго в его президентских апартаментах…
Я говорила, и говорила, и говорила – а Джейкоби ни разу меня не остановил. К тому моменту, когда я добралась, наконец, до судебного процесса, он вскрыл коробочку «Криспи креме» и выложил передо мной шоколадное печенье.
– А что за роль ты здесь играешь: начальника отдела или рядового следователя?
– У нас одно-единственное патологоанатомическое заключение, насчет Кэйко.
– И как же Клэр это охарактеризовала?
– Да никак. Дополнительных-то улик нет. Придется ждать, пока не появятся факты.
– Что-то я в толк не возьму… Где здесь указания конкретно на Гарзу? Или вам, девочкам, его физиономия не нравится?
– Ну, положим, Бог его не обидел…
И я рассказала Джейкоби, что Кэйко, подобно пациентам из судебного процесса, попала в больницу через отделение неотложной помощи, а ОНП, как мы уже знаем, – это епархия Гарзы.
С другой стороны, то же самое можно было сказать и про тысячи других людей, которые потом успешно выписались и, насколько мне известно, счастливо живут до сих пор.
– В списке больничных кадров – врачей, медсестер, санитарок, технического персонала – мне надо найти нечто такое, что либо даст логичное объяснение, либо, напротив, укрепит мои подозрения, – сказала я.
– А от меня ты чего хочешь?
Джейкоби скомкал бумажный мусор, оставшийся после обеда, и зашвырнул его в мусорную корзину.
– Чуть-чуть поработать в сверхурочные…
– Нынче вечером?
– Причем бесплатно, потому что…
– Ах, черт, совсем забыл! У меня на сегодня билеты в оперу!
– …потому что бюджет на сверхурочные в этом месяце мы весь использовали. Потому что дело официально не заведено. И потому что я даже понятия не имею, где тут собака зарыта.
В итоге Джейкоби сдался, понимая, что я бы то же самое сделала для него, поменяйся мы местами.
К тому времени, когда дневная смена выкатилась, наконец, из дежурки, уступив место менее везучим коллегам, мы с Джейкоби успели прогнать через базу данных имена шестисот сотрудников муниципального госпиталя.
В результате среди них удалось даже выявить врачей с сомнительной профессиональной карьерой, не говоря уже про младший медперсонал, где-то и дело встречались индивиды, привлекшие внимание полиции за хулиганские выходки, бытовое насилие, причастность к вооруженным ограблениям, за употребление наркотиков… Вождение в пьяном виде я даже упоминать не буду.
Из моего принтера выскочила краткая сводка о «пуговичных» жертвах.
Я зачитала ее Джейкоби:
– Все тридцать два пациента прошли через ОНП, причем половину из них осматривал лично Гарза. Негры, белые, желтые, серо-буро-малиновые, какие хочешь… От семнадцати до восьмидесяти трех лет; летальные исходы за последние три года разбросаны по календарю равномерно, то бишь случайно…