Наглая баба! Ушла ведь от него. Хлопнула дверью и ушла, но успела, правда, перед этим так нагадить ему в душу, что век ему теперь не отмыться и не простить ее. Чего только не собрала! И никчемный-то он, и не состоятельный, и не сообразительный, и не способный. Сплошные отрицания его достоинств и талантов. А они у него, между прочим, имелись, да.

– У меня теперь есть другой! – добила она его напоследок перед тем, как переступить его нищенский – как она утверждала – порог. – Он лучше тебя!!!

Ушла к лучшему, не давала о себе знать полтора месяца, а потом вдруг принялась звонить и заискивать. И денег просить, и помощи. Раз как-то даже намекнула на возможное возвращение. На что он ответил категорическим «нет». Он и деньгами ее особенно не баловал, самому бы хватило на подольше. Так, иной раз подкинуть мог тысчонку-другую. Нинка и этим не брезговала, брала. Но три последних раза он ей отказывал. Чего опять звонит?

– Чего тебе? – спросил он сразу, опустив приветствие.

Много чести здоровья ей желать. Обойдется!

– Привет, – бывшая жена виновато шмыгнула носом.

– Ну?

– Как живешь? – Она будто не замечала его недружелюбности. – Что нового?

– Денег нет, Нин, – отрезал он и глянул себе за спину на кухонное окно, покидать свой пост, а это единственное, что ему теперь осталось, ему не нравилось. – Все, надеюсь?

– Какой ты! – попеняла она с обидой. – А просто поговорить с женой не можешь?

– Ты мне не жена, – напомнил он на всякий случай. – Развод оформили, забыла?

– Что печать? Это формальность! Главное – душа! А мы с тобой всегда были, остаемся и будем родственными душами, милый!

– В эту родственную душу, помнится, ты не так давно с удовольствием нагадила, – снова вернул он ее к недавним событиям.

– Ну, прости! – нехотя пробормотала Нина.

Он удивился. Она впервые просила у него прощения. Столько времени прошло с момента расставания, а прощения он ни разу до теперешнего момента не слыхал. Надо же! Что-то случилось из ряда вон, видимо. Или жить совсем негде, а с матерью она всегда трудно уживалась.

– Все у тебя? – Он снова оглянулся на окно.

– Поговори со мной! – взмолилась вдруг она и пожаловалась: – Ведь не с кем, представляешь! Никогда не думала, что буду в этом так остро нуждаться. Полно кругом народу, а не слышит никто! Это чудовищно!!!

Ишь ты, он ухмыльнулся. По слушателям соскучилась, оказывается. Раньше говорила часами, а он внимал, не перебивая. Больше желающих слушать ее ахинею не нашлось, так, что ли? И тот, что лучше, и остальные тоже не захотели?

– Говори, – позволил он великодушно, поняв, что сегодня понаблюдать не удастся, а надо бы. – Только недолго.

– Спасибо, – расчувствовалась Нина и тут же затараторила: – Слыхал, что творится в городе? Кошмар просто! Белым днем нападают на инкассаторов, прямо в самый разгар рабочего дня! Стреляют, режут… А я тут зашла как-то в банк… Ты не подумай ничего такого, платила я там.

– Я не думаю. – Он закатил глаза в изнеможении, уже успел отвыкнуть от ее трескотни, никогда не задумывался, пока жили вместе, насколько это бестолково и раздражающе.

– Стою в очереди. – Она, кажется, его даже не услыхала. – Смотрю, инкассаторы подъехали, я мигом из очереди выпорхнула. Не дай бог что! Стрелять начнут, бандитам ведь без разницы, в кого… Да…

– У тебя все? – пауза затянулась, и ему пришлось ее поторопить.

– Нет не все! – воскликнула она сердито. – Торопится он все! Дело у меня к тебе.

– Дело? – Он удивился и тут же снова напомнил: – Денег нет!

– Нет?! – изумилась будто она, но голосом очень противным, значит, намечалось какое-то продолжение, и он настороженно притих. – Денег у него нет! Кто тебе поверит, дорогой мой?! Куда же ты их девать-то успеваешь?!

– А я их зарабатываю, что ли? – спросил вполне миролюбиво, чтобы не дразнить бестолковую наглую бабу. – Знаешь, что без работы я теперь. Ты разве не по этой причине от меня ушла, Нин? Вот как меня вышвырнули с работы, так я тебе и неугоден стал. Что не так-то? И денег у меня нет.

– Не ври! – посоветовала она сурово. – Я все знаю!

– Что ты знаешь?

– Всё, всё! Но это не телефонный разговор. Надо встретиться. К тебе я не поеду, давай в нашем кафе.

– Ох, господи! – Он тяжело вздохнул.

Видеть бывшую жену, говорить с ней, обсуждать что-то и тем более на людях не хотелось до зубовного скрежета. Но не к себе же ее было вести! Здесь ей тоже делать нечего. Не дай бог, увидит то, что ей видеть не полагалось, тогда конец. Вцепится клещом, высосет всю кровь и всю информацию, и тогда ему точно конец. И так по лезвию ходит.