– Веселенькое семейство! – внезапно взревел Роберт. – Я приехал взглянуть на свою супругу, и тут меня встречает сплошной мрак! Хочу вина! Несите мне вина! Еды и свечей! Силы небесные! Разве так встречают хозяина?

Никто не двинулся с места. Роберт помрачнел. Три шага – и он уже стоял над Ронвен. Схватив ее за руку, он рывком поднял ее на ноги и швырнул к двери.

– Ты меня слышала, женщина! Вина!

– Вина почти не осталось, Роберт, свечи на исходе, и дрова кончаются, – устало сказала Элейн. – Бури были такие сильные, что лодка не могла добраться до острова.

– Я же добрался! – Его глаза сверкали от гнева.

– Ты должен был привезти с собой запасы. – Элейн отошла от него и села на стул, на котором только что сидела Ронвен. – Мы не рады тебе, Роберт.

– Да уж я вижу, – ответил он. – Хочу вас порадовать – я здесь ненадолго. Совсем ненадолго.

Роберт не пробыл в замке и двух дней; за это время он ни разу не тронул ее, но зато прикончил последнюю флягу с вином, что хранилась в подвале. Наконец он позвал к себе Элейн. Она заметила, что он сильно пьян.

– Я возвращаюсь в Англию. – Он еле ворочал языком, глаза были мутные. – Оставайся здесь и пропадай. Хочу, чтобы ты сгнила здесь вместе со своим ублюдком. – Он, пошатнувшись, привалился к стене и так стоял, скрестив ноги. – Вас очень скоро забудут в этом глухом Лох-Ливене! – И он с особым, невыразимым удовольствием повторил: – Да, очень, очень скоро. – Он захихикал, подвизгивая. – Не удивлюсь, если и я забуду тебя навсегда.

– Я надеюсь, – холодным тоном отозвалась Элейн.

– Ты хочешь, чтобы тебя забыли?

– Хочу, чтобы ты забыл.

Он опять захихикал.

– И король, да? Ну да, и король тоже. Я заезжал к нему в Роксбург по пути сюда. Передал ему от тебя привет и сообщил, что ты в добром здравии и вполне счастлива. Ты ведь и вправду в добром здравии и счастлива, так ведь, моя любимая? – Он оттолкнулся от стены и икнул. – Вот только не могу себе представить, как ты можешь терпеть рядом эту женщину. – И он с мерзкой гримасой указал на Ронвен. – Я, пожалуй, окажу тебе последнюю милость – избавлю тебя от ее общества.

– В этом нет надобности, Роберт. – Голос Элейн звучал твердо, но внутри у нее все перевернулось от страха. Дитя, почувствовав это, слабо шевельнулось у нее под сердцем, и Элейн вся сжалась.

– Почему нет? Есть! – Он рванулся к Ронвен и схватил ее за руку. – Питер! – заорал он. – Питер! Забери отсюда эту рухлядь, выбросим ее в озеро, когда поплывем обратно!

– Нет! – закричала Элейн. – Вы не смеете! – Она вцепилась ему в руку, державшую Ронвен, но Роберт стряхнул ее.

– Посмеем, моя миленькая женушка. Забери ее. – Он толкнул Ронвен к слуге, который по его зову возник на пороге. – Запихни ее в мешок и отнеси в лодку.

– Нет! – Теперь обе женщины разрывались от крика. Ронвен отчаянно сопротивлялась, билась в руках молодого парня, который волок ее вон из зала, к лестнице. Элейн с плачем кинулась вслед за ними, но Роберт остановил ее и, отвесив оглушительную пощечину, заорал ей в лицо:

– Пусть она катится отсюда!

– Зачем ты это делаешь? Ради Бога, Роберт…

– Ради Бога! – передразнил он ее визгливо. – А ты подумай, моя милая, хорошенько подумай, что ты сделала со мной. Может, это будет для тебя заслуженным наказанием.

С этими словами он сбежал вниз по лестнице и был таков. Элейн попыталась его догнать, но у маленькой двери, что вела из нижней галереи замка во внутренний дворик, путь ей преградил старый крепостной страж.

– Пожалуйста, Эндрю…

– Увы, миледи, вы уже ничем ей не поможете. И никто ей не поможет.

Он рукой загородил проход. За его спиной она увидела опустевший дворик.

Лишь с темного берега до нее доносились жалобные крики зазимовавших, отбившихся от стаи гусей, и ветер разносил эхо их голосов над водами озера.

В тот вечер она велела разжечь очаг в своей комнате. Эндрю сложил высокую горку из поленьев и хвороста, хотя деревьев на острове почти не осталось. Возясь у огня, он тайком глянул на графиню. Она сидела в кресле, раскачиваясь вперед и назад, обхватив живот руками; слезы ее давно высохли, но на лице было столько печали, что даже его бесчувственное старое сердце дрогнуло. Ему и самому полюбилась леди Ронвен, хоть и бывала она порой остра на язычок. Но с ним она обращалась хорошо.

Когда огонь разгорелся, Эндрю решил потревожить графиню: