– Мои способности не развиты, и я не умею ими управлять.

– Я научу вас. – По его лицу скользнула тень улыбки. Дар, которым она обладала, пугал ее, но он мог бы помочь ей пробиться к Джоанне и Хавизе. Элейн полагала, что при помощи своего дара она могла бы повлиять на дочерей, и те уговорили бы Маргарет отпустить их к ней, их родной матери. И Александр послушнее бы откликался на ее зов.

Глаза Адама по-прежнему изучали ее лицо, и Элейн мысленно опустила внутреннюю завесу, чтобы он не прочел ее мысли. Ей не хотелось, чтобы этот грязный, неопрятный человек выведал самые сокровенные тайны ее души. Колдун презрительно улыбнулся: ее завеса не была для него преградой, и он понял, зачем Элейн прибегла к ней, но тут же отступил. Не стоит ее пугать. Не стоит вмешиваться. В руках этой женщины будущее королевства.

– Вы хотите, чтобы я поведал вам о ваших детях, – сказал он, смягчив свой тон. Что бы ей рассказать о них?

– Правду, – тихо молвила Элейн, словно прочла его мысли.

– Ребенок, которого вы сейчас носите, будет солдатом. – Он улыбнулся ликующей улыбкой, увидев удивление на ее лице. Значит, она не знала, что в ее чреве зародилась новая жизнь. – Он проживет достойную мужчины жизнь и найдет славную смерть в бою, на службе у короля.

Рука Элейн легла на живот, как будто она заранее хотела защитить свое дитя.

– Вы в этом уверены?

– Это написано у вас на роду. – Он поклонился.

– А как же Колбан? И мои дочери? Вы можете увидеть их будущее? – Ее голос зазвенел.

Нет, он не скажет ей этого: истина была бы слишком горькой для нее.

– Видения о них смутны. Разрешите мне преподать вам урок, и тогда вы сами сможете вызывать видения и угадывать будущее.

Взгляд Элейн скользнул мимо сидящей у очага Ронвен на огонь.

– Иногда мне являются видения в огне, но они пугают меня. Мне кажется, они затягивают меня в самое пламя. – Она знала, что там ее ждет Александр. И был еще один дух – рыцарь на лошади. Но магу она этого не сказала. Элейн содрогнулась.

Адам мрачно изучал ее лицо:

– Надо всегда следить, откуда появляются духи. Я помогу вам яснее их видеть.

– А Эинион Гвеледидд? Вы можете вызвать сюда его дух? – Элейн бросила на него недружелюбный взгляд, краем глаза заметив, что Ронвен при упоминании имени барда вскочила на ноги. В темной комнате повеяло холодом.

Адам стоял, не шелохнувшись. Он смотрел поверх Элейн; его глаза проникали сквозь стены замка в беснующийся мрак дождливой, ненастной ночи, в ее бесконечную даль. Бедный Эинион Гвеледидд, он все старается уберечь ее от знания грядущего, но это ему не под силу. Где-то там, за ночной мглой, его душа мечется, не находя себе покоя, ища мира и забвения. Лицо Ронвен стало белым как полотно.

– Ты можешь вызвать его? – повторила она вслед за Элейн.

Адам снова стал вглядываться в неведомое. Сжав руки в кулаки в длинных, болтающихся рукавах, он весь напрягся и сквозь зубы бросил Элейн:

– Если вы этого так хотите.

Элейн упрямо кивнула головой:

– Я хочу знать истину. Я должна знать, почему он солгал мне.

За стенами замка внезапно забушевал смерч; он промчался над полями и садами и скрылся в лесах. Лицо Адама потемнело. Он почувствовал возмущение, великое желание отвратить страшную беду. Грозный вихрь, порожденный ненастьем, ударил в закрытые ставни и скрылся во тьме.

Замок Фолкленд. Январь 1257

Малкольм, повернувшись спиной к камину, чувствовал, как его жар выпаривает влагу из промокшей под дождем одежды. Он опрокинул в горло недопитое вино и, устало вздохнув, протянул кубок, чтобы его наполнили. Эти бесконечные игры в политику при дворе мальчишки-короля стали утомлять его. Ну ничего, два дня дома, в Фолкленде, и две ночи в постели возле жены поправят его пошатнувшееся здоровье. Закряхтев, он расправил плечи и почувствовал, как затекли мышцы. Ухмыльнувшись, Малкольм обратился к приятелям:

– Завтра мы как следует поохотимся, если эта проклятая погода наладится.

– А где же леди Файф? – спросил Алан Дервард, протягивая слуге кубок, который он только что осушил до дна. – Без нее большой зал выглядит скучным.

Подозвав слугу, Малкольм отправил его за Элейн в ее покои на верхнем ярусе башни. Но вместо жены к нему спустилась Ронвен. Она стояла, высокая и суровая, на пороге зала и многозначительно смотрела на него. Малкольма слегка передернуло. Он терпеть не мог эту женщину, но всегда тщательно это скрывал.

– Миледи отошла ко сну, – не сразу ответила она. – Ей нездоровится.

– Нездоровится?

Ронвен улыбнулась уголками рта. Она не желала разглашать тайну о том, что провидец угадал беременность Элейн.

Она хотела еще что-то сказать, но в это время дверь в конце зала распахнулась и на пороге появился какой-то человек. Он промок под дождем до нитки. Вглядевшись, Малкольм узнал в нем Джона Кита, одного из самых надежных своих юнцов. Это его он еще раз отправил месяц назад к Маргарет Линкольн с поручением уговорить ее хотя бы ненадолго отпустить девочек повидаться со своей матерью.