Танцевали под музыку, пели неповторимые военные песни Клавдии Шульженко, ласковые романтические песенки Нечаева. Музыки никогда не бывает много, но она оборвалась, начали передавать известия.

«…Председатель Совмина товарищ Молотов прибыл с официальным визитом в Иран. На аэродроме его встретил посол СССР в Иране Мазарук и второй секретарь посольства Иван Червоный. Делегация направилась…»

Шабанов хотел поймать другую волну, но его остановили три голоса одновременно. «Не трогай!» — произнесли, не сговариваясь, Лиза, Журавлев и Кострулев. Все недоуменно переглянулись. Пауза длилась недолго, вновь послышались возгласы «Горько!».

Первым на свежий воздух с самокруткой в зубах вышел Кистень. Следом Лиза, с папироской.

— Услышал имя брата? — тихо спросила она.

Стояла морозная звездная ночь, тусклая желтая луна одела деревья в голубой наряд.

— Ты-то почем знаешь? — не оглядываясь, спросил Кистень.

— Моя подруга была свидетельницей убийства. Она видела в окно, как Иван убивал твою жену в ту роковую ночь. Ты не убийца, Петя. Ивану нужен был твой саквояж с золотом.

Кострулев резко обернулся, хотел возразить, но увидел вышедшего из избы Важняка.

— И жену брата ты тоже не убивал, Петр, — сказал Журавлев. — Он убил ее сам, а подставил тебя. Хотите знать историю саквояжа?

Лиза терялась в догадках, с любопытством смотрела на следователя.

— На Парижской выставке, — начал Журавлев, — твой отец, Лиза, сделал подарок Рибентропу. Впереди маячил пакт о ненападении Германии на СССР. Подарочек попал в руки Геринга. В 45-м американцы вернули нам ценности с полным списком и каталогом. Мы не хотели их признавать. Я оказался крайним, и меня убрали. Слишком много знал. Навесили ложное обвинение и отправили на Колыму. А все начиналось до банальности просто. Брат лучшего шнифера дал наводку на сейф. И не возьми ты тогда, Петя, этот сейф, наши судьбы могли сложиться по-другому.

— Понятно! Во всем виноват я! — огрызнулся Кострулев.

— Среди нас нет виноватых. Ты никого не убивал, Петр. А Лиза потеряла своего жениха, убитого твоим братом по приказу ее отца, и потеряла мать, преданную мужем. Мы здесь. Мы наказаны, а преступники пожимают руку председателю Совмина и пьют шампанское на приеме у шаха.

— Дорого бы я заплатила, чтобы оказаться на одном из таких приемов.

— Кто же тебе запрещает, Лиза? — улыбнулся Журавлев. — Нам что тайга, что колымские сопки, что тундра. Все нипочем. Можем и пустыню пересечь.

— Согласна.

— А муж? — спросил Петр.

— Был трюкачом, станет факиром. Родя меня поймет.

— У него свои дела есть. В Москве, — сказал Важняк. — Он тоже должен найти убийцу своей жены.

— Значит, нам обоим надо сбросить груз со своих плеч. Какая же это семья, если у жены и мужа по камню на душе. Выходит, не все испытания мы прошли.

— А ты что скажешь, Петр?

— Сколько верст до Ирана?

— Не менее пяти тысяч.

— Пустяки. С арабским проблем не будет, моя жена понимает их тарабарщину. И ей будет интересно побывать на родине предков. Надо бы рекомендательное письмо у езидского шейха попросить. Может, его помнят в тех местах? Не зря же его Николашка Второй орденами осыпал. — Кострулев рассмеялся.

— А ведь ты прав, Петя, — задумчиво произнес Журавлев. — Твои бредовые, как многие считают, идеи всегда приносят пользу.

— Так, значит, решено? — спросила Лиза. В ее глазах вновь засверкали искорки.

— Я бы сказал так — цель поставлена, остальное зависит от нас. Судьбе угодно было свести нас, но она не может нами управлять. Мы уже перешагнули привычные понятия о возможностях человека. Предела этим возможностям не существует.

На крохотном крылечке дома, стоящего на вершине горы под названием «Адские врата», рождался новый план кучки сумасшедших, взобравшихся на эту гору в тысячах верст от цивилизации. Что касается судьбы, то тут можно поспорить.

На следующий день Дейкин и Журавлев обнаружили следы лошадей в трех километрах от рудника.

— Не меньше десятка всадников прошли, — уверенно сказал Дейкин.

— Проморгали, нам их не нагнать. Наделали им подков на свою голову, — сокрушенно заметил Журавлев.

— Это последние, Матвей Макарыч. У Ахмади Гуддина не может быть слуг больше, чем у шейха. Шейха охраняют тридцать сабель, значит, у пира их двадцать пять или меньше. Одиннадцать вояк мы уже закопали, думаю, что Гуддин бросил последние силы.

— Мы можем их взять только на обратном пути. Лыжи, обтянутые мехом, не годятся для скоростного бега.

— У нас есть веревка. Обратно они пойдут по старому следу. Надо сделать растяжки, пугнуть их в лесу, они пустятся вскачь, вот их лошади и споткнутся. Добивать проще, чем ускользать от стрел.

— Хорошая идея! Так и сделаем.

На дробилке не думали о враге, работа шла горячая. Шабанов и Чалый вытаскивали вагонетку из шахты, а Лиза и Огонек сыпали золотые булыжники на конвейер, который шел к жерновам. Лиза сняла шарф, вытерла взмокшее лицо. В эту секунду на каменистом холме появились всадники. Шабанов первый увидел лошадей.