— Очень неразумно с моей стороны, — насмешливо прокомментировал он. Теперь он стоял за спинкой кресла. — Особенно когда вы уснули прямо у меня на руках. А я, вместо этого, заставил вас спать в постели. Что это на меня нашло?

— Я уже сказала вам, что вы ведете нечестную игру. — Никки удалось выговорить это с потрясающе безмятежным видом.

— Ну что ж, пусть будет нечестную, — продолжал Харпер, обойдя одно кресло и перемещаясь к следующему. — У вас красивые ноги.

Никки прищурилась и злобно парировала:

— Я тоже полюбовалась на вас, спящего, когда уходила.

— Я не спал, — лениво заметил он. Никки потеряла самообладание, отскочила подальше и укрылась за письменным столом, но тут же стала, как ни в чем не бывало, водить пальцем по его краю. Она повернулась лицом к Харперу, лишь когда их разделил стол Питера. Ее голубые глаза встретились с его темными, и она выпалила первое, что пришло в голову:

— Я не думала, что мы еще увидимся.

Харпер слегка улыбнулся, и тут Никки осенило — Господи, да зачем пытаться скрыть что-либо от этого искушенного, пронизывающего взгляда! Такой умудренный жизненным опытом человек читает ее, как открытую книгу. И прошлой ночью было то же самое. От этой мысли у нее екнуло сердце.

— Я тоже так думал и поэтому сейчас не сразу вас узнал, — сказал он.

Никки рассмеялась, и до некоторой степени к ней вернулось хладнокровие.

— Неудивительно, — сочувственно произнесла она и жестом указала на свою одежду. — Мой служебный имидж несколько отличается от облика оборванки, которая попалась вам на пути прошлым вечером.

— Вижу, вы вполне пришли в себя, — ответил, нахмурив брови, Харпер и, отвернувшись, стал рассматривать обрамленные картины.

У Никки все внутри затрепетало, словно в животе метались бабочки, когда он вдруг остановился перед поразившей его картиной. Это была ее работа. Глупо, конечно, но то, что он внимательно смотрит на ее картину, превратило Никки в робкую ученицу перед лицом преподавателя.

Он искоса взглянул на нее.

— Никаких побочных явлений после вчерашнего?

Седые вьющиеся волосы у него на затылке падали на воротник костюма. Их цвет не соответствовал роскошной густоте шевелюры. А какова его грива на ощупь? Никки мысленно одернула себя — ее это не интересует.

— Никаких отголосков происшедшего, — бодрым голосом соврала она. — За исключением, конечно, вашего мистического появления здесь.

Его смех прозвучал так мягко, что у Никки сильно заколотилось сердце.

— Дорогая, — медленно сказал Харпер, повернувшись к ней, — я никогда ничего не делаю случайно. Гордон передает вам привет, но не посылает счет, хотя, когда я расскажу ему, как хорошо вы себя чувствуете, он может передумать и прислать. Вы развиты не по годам.

Его небрежное замечание задело Никки за живое.

— Развита не по годам? — насмешливо переспросила она, опершись о край стола. — Что ж, спасибо. Мне давно никто этого не говорил.

— Но это так и есть. — Он спокойно смотрел на нее, приподняв брови. — Большинство дизайнеров достигают успеха к тридцати, а вам сколько — двадцать два, двадцать три?

— Двадцать четыре, — вежливо сообщила ему Никки. — А вам?

Суровые темные глаза смеялись.

— Сдаюсь, — сказал он. — Мне тридцать шесть, и мне самому говорят, что я достиг ус-пеха не по годам рано. Слушать это утомительно.

И снова она выпалила, не подумав, без хитростей и уверток:

— Зачем вы пришли?

— Зачем? — Он произнес это так, будто не задумывался о причинах или не мог представить, что ей самой это неясно. — Да чтобы посмотреть, какова сегодня та женщина, которую я встретил вчера вечером. Чтобы увидеть, насколько она преобразилась, увидеть особу, приведшую в восторг моего невозмутимого Дункана и настолько очаровавшую Гордона, что он прервал ночное свидание, которого добивался несколько месяцев. Кроме того, я хотел убедиться, такой ли уж вы хороший дизайнер, каким самонадеянно себя считаете.

— Я знаю себе цену, — холодно ответила Никки, гордо откинув голову.

— Ошибаетесь, — бесстрастно заявил Хар-пер. — Вас нельзя назвать хорошим специалистом.

У Никки перехватило дыхание, глаза ее засверкали — она была сбита с толку. Он играл с ней, как на арфе 1, перебирая струны ее души, а она не понимала, чего же он хочет от нее. Его музыка с удивительной легкостью устанавливала между ними интимность. Никки почувствовала, что у нее дрожат губы, и отвернулась, чтобы он этого не заметил. Она не поняла, что он хотел сказать. Она не могла точно