Похороны графа и графини Монсальви произошли через два дня после трагической гибели. Их тела погребли в фамильном склепе Монсальви. Семья, друзья, сослуживцы пришли провести в последний путь Аурелио и Аманду. Погода была хмурая, как и черные одежды скорбящих лиц.

Джо, после известия о гибели родителей, замкнулся в себе и молчал. Он часами сидел в родительской комнате или кабинете отца. Он ни с кем не желал разговаривать, ни на что не реагировал и его ничего не интересовало. Он, бледный как тень, мелькал по дому, полностью отрешенный от реальности, остекленевшим взором глядя мимо людей. Джо перестал есть и спать.

Ирена боялась тревожить его и не пыталась навязывать ему свои тревоги и бессмысленные для него сейчас разговоры. Чувство глубокой вины не позволяло ей осуждать действия мужа. Она испытывала страдания при виде его мучений. Иногда, набравшись храбрости, она подходила к нему и, не пытаясь потревожить, стояла молча глядя на него. Один раз Джо почувствовав ее присутствие и обернулся, взглянув на нее с такой ненавистью и осуждением, что Ирена, испуганная осознанием того, что Джо догадался о ее вине, едва не споткнулась с испугу о кресло, выбежала стремглав из комнаты. Она неслась по коридору, не видя ничего перед собой, и рыдала взахлеб.

После похорон Джо еще более отстранился от мира. Он заперся в комнате родителей и целыми днями не выходил из нее. Джо перестал следить за своим внешним видом, зарос весь и напоминал свирепое дикое чудовище с озлобленными на весь мир глазами. Его стали бояться даже дети. Лилия, которая раньше любила проводить много времени с Джо, теперь пугаясь избегала с ним встречи и пряталась завидев его.

Иногда он бродил по дому поздней ночью как привидение, спускался в сокровищницу, где проводил целый день. К нему перестали приходить друзья и сослуживцы, напуганные его свирепым и грозным настроением. Его пытались избегать даже слуги, иначе могли нарваться на гнев хозяина, который взрывался и вымещал свою злость на других.

Ирена долгими одинокими ночами ворочалась в холодной кровати, проливая горькие слезы по своему любимому, который сошел с ума.

Все военные дела, даже на востоке, она взяла под свое руководство. Восточная армия, не особо обрадованная тем, что ими руководит женщина, в первые дни пыталась бунтовать, но со временем, после многочисленных дуэлей, как в рукопашную так и с оружием, восточные солдаты признали ее как превосходящего их воина, как силой так и мастерством.

— Восточные солдаты не считают тебя за женщину, они считают, что простая слабая женщина не может иметь такую огромную силу и сразить наповал, в одиночку двадцать воинов. Ты для них как бы сверхчеловек, что-то вроде Бога. Ты сумела им доказать, что достойна их уважения. А вообще, я тебе так скажу, они все тебя просто боятся после того случая, когда ты чуть не пришибла тех дураков, которые насмехаясь над тобой и полезли в драку.

Ирена и Маэлз сидели на арабских скакунах, совершая прогулку по пустыне вблизи штаба восточной армии. Маэлз с воодушевлением рассказывал Ирене о том, что о ней думают арабы. Он и сам уже давно восхищался этой удивительной женщиной — ее силой и умом, и немного побаивался ее.

— Твое имя — Эмм, произносится у них едва ли не шепотом и с благоговением.

Ирена слушала его в пол уха. Ее не особо волновало, что о ней думают. Единственное мнение, которое ее интересовало, было мнение Джо. Только от одного человека она ждала уважение и любовь. Однако он ее по-прежнему полностью игнорировал.

Прошло уже два месяца со дня гибели Аманды и Аурелио, а он все еще был холоден и отчужден с ней.

— Ты бы зашел к Джо. Расшевелил его. Может, заставишь его поговорить.

Перебила она слова Маэлза.

Тот взглянул на нее с удивлением.

— Я еще помню наш последний разговор с Джо, когда он вышвырнул меня с криками и кулаками, пригрозив, если я еще раз зайду к нему, он прибьет меня.

Ирена отвернулась от него, скрывая навернувшиеся на глаза слезы. Даже друзья отвернулись от Джо.

— А я бы не отказалась ощутить на себе весь его гнев и крики, если бы он хоть как-то выразил свои чувства по отношению ко мне, поделился своими страданиями. Даже если бы набросился на меня с кулаками или криками. Почему он молчит и таит в себе раздирающие его душу боль и страдания?

Маэлз вскользь притронулся к ее руке.

— Дай ему время. Уж если что-то Джо вобьет себе в голову, то этого никак не изменить. Если он решил пострадать или позлиться, так и будет. И все-таки, тебе следует чаще пытаться вызвать его на откровенный разговор. Нужно попытаться вывести его из этого транса, самоистязания. Или тебе следует предпринять какие-то действия, что напугают его сильно и заставят переключиться из одного переживания на другое. Давай, сломай его стену, ты же у нас борец, — смеясь сказал Маэлз.

Слова Маелза заставили Ирену серьезно задуматься. Она должна перебороть свой страх и вытянуть любимого из этого состояния. Разрушить стену, созданную из непонимания и обиды.

Поздно вечером, когда весь дом погрузился в глубокий сон, она бесшумно пробралась по коридору в библиотеку, где одиноко сидел ее муж. Она тихо вошла в комнату и присела в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел Джо. Он молча сидел, уставившись на пламя костра, горевшего в камине.

— Джо, прошу тебя поговори со мной. Почему ты молчишь и избегаешь меня? — тихо взмолилась она.