– Да-да, очень внимательная и рассудительная, – подхватила Сисси.

– Жаль только, – сказал я, – что Мими Фельдерман испортила ей английский. По-немецки Эрика говорит замечательно.

– Ну что ты, я была так рада, что она нас понимает, – ответила Сисси.

– Да и что такого страшного в Нью-Йорке? – спросил Симс. – Помню, я сам там когда-то жил и с удовольствием побываю еще разок.

Все мои планы были нарушены. Я-то рассчитывал расписать им Эрику со всех сторон, умолчав только о том, что мы обручены, но что я мог сказать теперь, после того как они сами превознесли ее до небес? Делать всякие намеки насчет нашего романа было бессмысленно, это и так ясно – иначе бы я ее не пригласил. Пока я судорожно искал слова, чтобы честно во всем признаться, Симс заговорил о другом.

– Хэмилтон, – спросил он, – что ты собираешься делать, когда вернешься домой?

– Не имею понятия, сэр. Вообще-то меня приняли на юридический, но я не уверен, что это у меня получится. Может, пойду на коммерческий факультет.

– Видишь ли, я тут поговорил с твоими родителями; наверно, я мог бы тебе помочь.

– Помочь, сэр?

– Да. Дело в том, что мы у себя в банке хотим реорганизовать работу международного отдела. В своем теперешнем виде он нас не устраивает. Мир страшно сузился, и нам нужно научиться вести дела не только в Теннесси и даже не только на Юге.

– У Симса есть интереснейшие замыслы, – вставила Сисси.

– Да, Хэмилтон, у меня есть кое-какие интересные замыслы, касающиеся деятельности международного отдела. Но нам нужен человек, который бы мог все это возглавить. Что если я попробую уговорить тебя заняться этим делом?

– Как, в "Камберленд Вэлли бэнк"?

– Ну да.

– В международном отделе?

– Учти, это связано с разъездами. Европа, Япония, Южная Америка.

– Но, сэр, я ведь ничего не смыслю в банковском деле.

– А на первых порах никто ничего не смыслит. Когда к нам приходят новые люди, им всем приходится учиться.

Я не верил своим ушам. Президент одного из крупнейших банков Юга предлагает мне работу, о которой я его даже не просил! Первым моим желанием было начать отнекиваться – мол, куда мне, – но неожиданно для самого себя я вдруг выпалил:

– Сэр, я был бы счастлив работать у вас.

Все оставшееся время прошло в деловых разговорах. Пока Сисси бегала по магазинам на Курфюрстендамм, мы с Симсом предавались мечтам о будущем международном отделе. Планы у Симса действительно были интереснейшие. Мысленно я уже видел себя на разных совещаниях и в аэропортах – сегодня в Каракасе, завтра – в Токио. Обедая в роскошных ресторанах с богатыми клиентами, я буду переманивать их у других банкиров. Подзаймусь французским, а потом выучу японский и испанский. Мы так освоим мировую конъюнктуру, что остальные банкиры только рот разинут. Потом я задумался о своем гардеробе. Как я буду смотреться в своих теперешних костюмах? Наверно, придется приобрести новые – в полоску. А то, что у меня воротнички на пуговицах, – не слишком ли это будет выглядеть легкомысленно?

Прощаясь с Колдуэллами, я испытывал к ним необыкновенную симпатию. Сисси меня обняла, а Симс опять долго тряс руку. Они хором попросили передать Эрике привет и снова отсыпали ей кучу комплиментов. В вагоне метро я чувствовал себя не в своей тарелке: банкиру полагается разъезжать в «мерседесе» или в «кадиллаке». Нет, лучше пусть будет «мерседес». Как-нибудь, когда у меня будет командировка в Германию, мы с Эрикой выберем ту модель, которая нам понравится. Сначала съездим в Берлин – пусть Юрген с отцом полюбуются, – а потом переправим машину в Штаты. Сойдя на Тильплатц, я ощутил острую жалость к тем людям, которые остались в вагоне: им так и суждено до конца дней ездить на метро. Впрочем, может быть, даже и хорошо, что они не знают, как прекрасно быть молодым, да еще на пороге такой потрясающей карьеры!

Когда я на следующий вечер сообщил Эрике, что нашел работу, у нее загорелись глаза. Выслушав меня, она задала множество вопросов, но было видно, что мысли ее где-то далеко. Наконец она произнесла:

– Знаешь, мне нужно кое-что тебе сказать.

– Ты против того, чтобы я работал в банке?

– Да нет, банк тут не при чем.

– Значит, тебе не понравились Колдуэллы. Жаль – они от тебя без ума.

– Нет, не то… Понимаешь, у меня задержка.

– Насколько я знаю, это обычная вещь.

– Чтобы на неделю – такого у меня не бывало.

Мы оба надолго замолчали. Потом я взял Эрику за руку и сказал:

– Все когда-нибудь случается в первый раз. Может, целый месяц у тебя ничего не будет. Просто ты здорово перенервничала.

– Даже когда нас бомбили, у меня все всегда бывало вовремя. – Она покачала головой. – Нет, боюсь, что я беременна. Женщины такие вещи чувствуют.

– С тобой это уже бывало?

– Нет, но сейчас я точно знаю, что беременна. Знаешь, я могла бы сделать аборт – у меня есть кое-какие сбережения. Мне не нужен ребенок, которого ты не хочешь.

Я обнял ее.

– Об аборте не может быть и речи. Поторопимся со свадьбой – вот и все. Вот развяжусь с армией – сразу и поженимся.

Тут я почувствовал, что мое плечо стало влажным: Эрика плакала.

– Я не хотела, чтобы так вышло – будто я тебя окрутила, – проговорила она.

– Послушай, мы же обручены. Мы бы так и так поженились.

– Ты правда не хочешь, чтобы я сделала аборт?

– Ты что, не слышала, что я сказал?

Две недели спустя, когда мы уже начали детально обсуждать будущую свадьбу, пришло письмо от мамы. Уже приготовившись проглотить очередную порцию дребедени о работе общества книголюбов и о генеалогических изысканиях, я вдруг обнаружил, что на этот раз ей действительно есть что сказать.