Однако сейчас он был бы не прочь отходить ее по мягкому месту, если бы только это чему-нибудь помогло. К сожалению, судя по всему, эта мера лишь усугубила бы неловкость сложившегося положения. Если сила не помогает, равно как и убеждения, что еще можно сделать? Он не знал, что.

И тут поднялась Силэтр. Она присела в реверансе, словно перед ней находилась императрица Элабона, а не представительница племени трокмуа, и произнесла:

— Леди, я приехала сюда вовсе не с намерением узурпировать ваше положение, я готова в этом поклясться любыми богами, какими вы пожелаете. Я девственна в отношении мужчин и не собираюсь менять свое состояние. Как известно и лорду Джерину, и Вэну Крепкой Руке, любое прикосновение мужчины в этом смысле для меня оскорбительно, хотя мой… мой повелитель Байтон и оставил меня. — Короткая пауза свидетельствовала о не утихавшей в ней боли. — Повторю еще раз, я не хочу украсть у вас одного из ваших мужчин.

Если Джерин и Вэн своими объяснениями только разожгли ярость Фанд, то слова Силэтр, казалось, ее успокоили.

— Пф, милая, я вовсе тебя не обвиняю, — сказала она. — Из всего сказанного я поняла, что ты вообще ничего не соображала, когда два этих болвана увезли тебя с собой. Но очень часто то, что ты собираешься сделать, и то, что происходит, совсем не совпадает, совсем. Думаешь, я собиралась связывать судьбу с этими южными негодяями?

— Я не южанин, — с неким достоинством ответил Вэн.

— Но ты и не трокмэ тоже, — сказала Фанд, на что чужеземцу оставалось лишь потупиться.

Однако Фанд уже не кричала. В голосе ее слышалась грусть, возможно, о том, как повернулась ее жизнь, а может, хотя Джерину это казалось маловероятным, она сожалела о своей несдержанности.

— А кто же я? — спросила Силэтр и ответила сама себе: — Я была слугой владыки Байтона и гордилась выпавшей мне честью, ибо он возжелал говорить через меня. Но теперь он оставил меня, и я стала никем.

Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Джерин совершенно не знал, как вести себя с плачущими женщинами. Возможно, именно потому он так хорошо ладил с Фанд. Вместо того чтобы плакать, дикарка все крушила. На такое реагировать просто. Когда Элис плакала, он тоже не знал, что делать. И теперь задумался, а не послужило ли это одной из причин ее бегства.

Он взглянул на Вэна, который умел развеселить женщин. Но тот тоже выглядел растерянным. Обычно он веселил женщин с целью затащить их в постель. Столкнувшись же с девственницей, которая намеревалась таковой и остаться, великан попал в тупик.

В конце концов Лис отправился на кухню — за чашей с водой и куском чистого полотна. Показав на все это Силэтр, он сказал:

— Вот, омойте лицо.

Девушка всхлипнула и кивнула. Вэн расплылся в улыбке, отчего Джерину сразу сделалось хорошо. Пусть предпринято не так уж и много, но, как-никак, это начало.

К Лисьей крепости с грохотом приближалась колесница. Возница так сильно хлестал лошадей, что она подпрыгивала на каждом ухабе, рискуя остаться без него самого и еще одного седока.

— Лорд Джерин! Лорд Джерин! — закричал лучник. Лис в это время как раз находился на крепостному валу. Он в страхе посмотрел вниз — на стремительно приближавшуюся колесницу. Страх его был не случаен: Лис подозревал, какие новости везут ему поспешавшие воины. Джерин вернулся в Лисью крепость всего пять дней назад и надеялся, что у него останется больше времени на подготовку. Однако надежды и реальность слишком часто идут друг с другом вразрез.

— Что случилось? — крикнул он вознице и седоку. Но из-за дребезжания колесницы и стука копыт они не слышали его, а может, вообще не заметили, что он на стене. Колесница, громыхая, влетела во внутренний двор крепости. Возница так резко потянул поводья назад, что обе лошади протестующе заржали. Одна из них принялась пятиться — это могло перевернуть колесницу. Но кнут убедил животное, что лучше стоять на месте.

В другое время Джерин обругал бы возницу за грубое обхождение с лошадьми. Чем лучше к ним относишься, тем дольше и надежнее они служат. Но сейчас, торопливо сходя вниз по прилепившейся к стене лестнице, он даже не обратил на это внимания.

— Что случилось? — повторил он. — Томрил, Дайган, что такое?

Томрил Сломанный Нос отбросил кнут в сторону и спрыгнул с колесницы.

— Лорд Джерин, я здесь, чтобы просить у вас прощения.

— Вы же не ради этого чуть не загнали свою упряжку, — сказал Лис.

— Именно так, милорд, — вступил в разговор Дайган, сын Седжана. — Мы с Томрилом думали, что ваши рассказы об этих полулюдях-полуживотных, выбравшихся из-под развалин какого-то старого храма, которыми вы пугали народ, живущий вдоль дороги на Элабон, сплошные выдумки…

— Но потом мы увидели их своими глазами, — встрял Томрил, выпучив глаза. — Они жуткие, злые и кровожадные…

На этот раз Джерин сам перебил его:

— И к этому времени они должны быть на подступах к владениям Бевона, иначе вы бы их не увидели. Какие новости из поместья Рикольфа?