И взять себе под руку край степей,

Но жажды власти нет в душе моей

И не о ней я думаю в гордыне.

К тому ж любая власть — весы, и ныне

Моей другая чаша тяжелей.

Мне мысль иная в голову пришла.

Есть человек один достойней прочих

Из рода Усеке...

Б а т и м а:

На ханство прочишь

Ты не Абулхаира?

С у л т а н С а у р а н:

Иншалла!

Б а т и м а:

Но ты бы Жадиге спросил вначале.

Они уступят власть свою едва ли.

Что объяснишь ты всем им пятерым?

С у л т а н С а у р а н:

Хоть и не просто все, но достижимо.

Есть сила за избранником моим:

Я и родитель твой, а вместе с ним

Могущественных шесть родов Алима.

Останется смириться остальным.

Б а т и м а:

В Абулхаире бы не обмануться!

Прозреешь да исправишь ли потом?

С у л т а н С а у р а н:

Я в нем уверен, как ни в ком ином.

И роды все вокруг него сомкнутся.

Он мудр и трезв, он истинный джигит.

Все силы только он объединит.

Чтоб стал казахский род непобедимым,

Абулхаир назначен нам судьбой!

Б а т и м а:

Его я как-то видела с тобой.

Он показался злым и нелюдимым..

С у л т а н С а у р а н:

Да нет, Бопай, он вовсе не такой.

А, впрочем, с этим делом решено.

Б а т и м а:

Но, милый мой...

С у л т а н С а у р а н:

Другого не дано.

Я в твой аул поеду самолично.

Б а т и м а:

Но разве ехать самому прилично,

Опередивши сватов, мой султан?

С у л т а н С а у р а н:

Что делать, ныне на свое несчастье

Я сватом и отправлюсь, Бопайжан,

Когда на это ты мне дашь согласье.

Б а т и м а:

Но я дала согласье и давно...

С у л т а н С а у р а н:

Бопай, нам вместе быть не суждено.

Б а т и м а:

Но мне, поверь, никто другой не нужен.

С у л т а н С а у р а н:

Абулхаир достойным будет мужем.

Б а т и м а:

Слаба моя девичья голова.

Не понимаю, как это возможно?

Ужели обещанья и слова,

Все, чем мы дорожили, было ложно?

С у л т а н С а у р а н:

Нет, Бопайжан, правдиво наше слово,

Что было, это не обман, не сон.

И сам я неизбежностью сражен,

И все же благо племени родного

Дороже счастья нашего былого

И будущего; нет пути иного,

Чтоб сел Абулхаир на ханский трон.

Б а т и м а:

О, Сауран, мне слышать это странно.

Как ни глупа, я вижу путь иной.

Я брошусь в ноги, и родитель мой

Посадит на престол любого хана

Во имя счастья дочери родной.

С у л т а н С а у р а н:

Бопай, я знаю: это все слова,

И отказаться мы должны от счастья.

Без брачных уз, без кровного родства,

Кто наделит Абулхаира властью?

Б а т и м а:

Ужель случилось все это со мной?

И тот, кто был звездою лучезарной,

Торгует мною, как купец базарный,

Для собственной корысти иль чужой!

С у л т а н С а у р а н:

Отец твой волю дочери любимой

Дал не затем по доброте своей,

Чтоб безрассудно пользоваться ей,

А чтоб скрепить все шесть родов Алима.

Сама ты знаешь: тридцать сыновей

Для власти тридцать золотых гвоздей,

Забитых, чтоб была неколебима.

Дочь любящая, будь отцу под стать.

Будь золотой веревкой, чтоб связать

Все узы ханской власти в час желанный.

И вряд ли выше будущего хана

Для твоего отца найдется зять.

Б а т и м а: