— Слушаю тебя, — откликнулась жена.

— Он счастлив! А это главное, — добавил Павел, прикрывая свое удивленное лицо руками с биноклем.

— Думаю, что да.

Как он хотел услышать их разговор. Но он мог их только видеть через цейсовскую оптику. Их разделяло слишком большое расстояние. В зале еще не погасили свет, и стоял ровный гул: публика рассаживалась. Оркестр ждал затемнения и сигнала дирижера, подстраивая инструменты.

Акишин широко улыбнулся, увидев Лилю. Она подошла к нему с молодым человеком.

— Я уже начал беспокоиться, дочка, что ты не придешь.

— Заехала за доктором Ядриным. Ты забыл его пригласить.

— Извините. Столько суеты. Рад видеть вас, Тихон Акимыч. Мой главный целитель.

— У тебя сегодня напряженный день, папочка. Возможни стрессы. Я решила, что доктор должен находиться рядом. Так мне будет спокойнее и для тебя безопаснее.

— Ты умница. Но что мне делать со Слепцовым? Я обещал ему место рядом.

— Вопрос решился сам собой. Он встретил свою жену в фойе и кажется, влюбился в нее. Они воркуют, как голубки, в гостевой ложе.

— Ну и слава Богу. Я рад за него. Молодой человек сел справа, девушка слева.

Павел не мог слышать их разговора. Но куда подевались навязчивые манеры кандидата в любовники. Он вел себя вполне нормально и не корчил рож.

Несколько фотографов крутились в проходе между сценой и первым рядом, фотографируя юбиляра. Среди них была и женщина. Лена все рассчитала безошибочно. Грим ей нужен для того, чтобы ее не узнали на фотографиях. Это понятно. Но цветущая физиономия Аркаши и его милая беседа с девушкой не вписывалась ни в какие планы. Так могут разговаривать только близкие люди, хорошо знающие друг друга. Загадка!

Наконец зал погрузился во тьму и вспыхнули софиты на сцене. Дирижер взмахнул руками.

Зал замер. Музыка заполнила все пространство изумительными звуками. В ней было все, от пения птиц до журчания ручьев. Стоило закрыть глаза, и воображение рисовало чудные картины.

Акишин превзошел себя. Настоящий фурор. Павел гордился своим другом. Как мало мы знаем своих друзей! Порой сам в себе делаешь открытия. Такие творения создаются на подсознательном уровне. Они диктуются Творцом.

Полчаса восторга и умиротворения. Прозвучала последняя нота и тишина. Мертвая тишина. Кто-то нерешительно захлопал. И вдруг зал взорвался овациями. Перепонки едва выдерживали такие децибелы.

Возгласы: «браво», «бис» доносились со всех сторон. К автору бросились люди со всех сторон с букетами цветов. В зале вспыхнула люстра.

Проходе первом ряду был забит зрителями. Вдруг раздался женский визг, потом второй. Толпа отпрянула. Акишин сидел на своем месте, не двигаясь, у его ног была свалена груда цветов.

Мужской голос неуверенно произнес:

— Акишин мертв.

Все попятились назад. Через несколько минут в кресле первого ряда остался сидеть только покойник.

Кто-то закричал: «Врача!». Началась паника. И только репортеры оставались на своих местах. Срабатывали вспышки фотоаппаратов.

Слепцов встал.

— Извини, Алена, я должен уйти.

Бывшая жена была настолько расстроена и напугана, что не смогла ему ответить.

Он вышел из ложи, спустился вниз, потом на улицу. К консерватории подъезжала скорая помощь, гудели сирены милицейских машин.

Павел сел в свой автомобиль и поехал домой. Его ждала бессонная ночь. Он должен написать последнюю главу о жизни и смерти скандального композитора. Такова была воля усопшего.

В девять часов утра Слепцов позвонил в издательство, с которого он начинал свою карьеру. Со временем он вырос из коротеньких штанишек и перешел в более солидное издательство, где его гонорары удвоились. И такие переходы стали закономерностью. Человек ищет, где лучше, рыба, — где глубже. По этой причине издатели не хотят раскручивать своих авторов. Затратить деньги на пиар, а потом потерять писателя, значит сделать подарок конкурентам.

Слепцов старался ни с кем не ссориться и никогда не хлопал дверью. Наоборот. Он уходил по-дружески, с благодарностями. По этой причине до сих пор получал новогодние открытки с поздравлениями от нескольких издательств.

Главный редактор на его счастье находился на месте.

— Сереженька, здравствуй, дорогой. Тебя беспокоит Слепцов.

— Вот уж удивили, Павел Михалыч. Не думал услышать ваш голос. Снизошли.

— У меня к тебе деловое предложение. Речь идет не обо мне, а о другом авторе. Новичок…

— Все понял, но мы своих старых распускаем. Беллетристика нас пустит по миру с котомкой в руках. Переходим на учебники и кулинарные рецепты. Кризис. Кажется, он и вас коснулся?

— Сплетни.

— Рейтинги. Наш путеводитель по жизни.

— Хорошо. Но выслушать до конца ты меня можешь?

— Конечно. Но только выслушать.

— Сколько потребуется времени вашей типографии напечатать книгу в пятнадцать авторских листов?

— Одна смена, если все готово и есть бумага. Ребята тоже простаивают. Берем заказы со стороны.