— Знаешь что, Гриша, давай я третье желание загадывать не буду, но если мне вдруг понадобится твоя помощь, я позову, и ты придешь?

— Гриша, — мечтательно сказал лепрекон, — Так ласково меня еще никто не называл. Эх, где наша не пропадала, давай.

Гриша протянул мне маленькую ручку, и я со всей осторожностью и почтением ее пожала.

— Я полечу. Дома уже месяц не был, и что-то мне неспокойно — пояснил Гриша.

Он мигом достал маленький ножичек и отрезал небольшой кусочек шляпы, затем раскрыл ладошку, на которой оказался мешочек. Гриша упрятал туда кусочек зеленой материи, затянул завязочки и повесил на веревочку.

— Это очень мощный оберег, поскольку наши шляпы делаются из нити, в которую впрядены священные травы нашей долины. Он поможет тебе на твоем пути. А еще, если захочешь вызвать меня — скажи, глядя на него, «вызываю тебя, Гриндарольд». Я сразу же тебя услышу и приду, — лепрекон воздел руки к небу, и к его ногам опустилась радуга, в которую он и шагнул, — А за коня не серчай. Лучшей породы я не знаю.

И Гриша растворился вместе с радугой.

Солнце уже почти село, когда мы добрались до кромки леса. Крылья у коня очень удачно складывались, облегая тело так, что даже при ближайшем рассмотрении их было очень трудно заметить. Да и ехать на его спине они, что сложенные, что расправленные, не мешали абсолютно.

На счастье весна выдалась теплая и сухая, поэтому проблем с ночлегом не предвиделось.

— В траве заночуем али в лес пойдем? — деловито поинтересовался Кира.

Я аж подскочила от неожиданности. До этой минуты он не проронил ни слова, видимо, все еще дулся.

— Кира! — я смерила его неласковым взглядом, — Ты меня так не пугай.

— Мне что, так и молчать все время, изображая тупую клячу?

— До недавнего момента ты и был… кхм, молчаливым конем, — напомнила я.

— Сейчас обижусь и улечу, — надулся Гроза Небес, и, не найдя отклика в моих глазах, пригрозил, — НАВСЕГДА!

— Лучше слетай в лес, веток для костра притащи.

Кира недовольно топнул копытом, пробурчал что-то себе под нос, но за хворостом полетел. Я в это время расчистила место для будущего костра, расстелила одеяло и бухнулась на него, уткнувшись лицом в траву. В детстве мне часто приходилось ночевать в поле или в лесу. Бывало, заработаешься и не заметишь, что солнце садится, а домой бежать уже поздно. Поначалу страшно было — шорохи везде, волки воют. Только те, кто никогда не ночевал в лесу, считают, что ночью там стоит гробовая тишина. Один рев оголодавшей орды комаров, с остервенением кидающейся на безоружную жертву, чего стоит. А проблема с волками решилась просто.

Только заслышав шорох в кустах, я начинала выть на запредельных децибелах таким дурным голосом, что не только волки, медведи, бросались наутек от нового вида хищной нежити. Судя по вою, размерами я не уступала мамонту. И вот вою я, вою, а когда замолкаю, в лесу воцаряется полная тишина. Белки попрятались в дупла, стрекозы попадали в обморок, дятел намертво застрял клювом в вековом дубе, а слабонервные хищники разбежались. Через мгновение лес снова оживает: на ветру шебуршат ветками кусты и монотонно бурчит Кира. Кира?!

— Дрова ей для костра принеси. Ну, принес, и что? А огонь мне копытом высекать или в селение смотаться? То-то народ удивиться. «Папаша огоньку не найдется? В лучшем случае заиками останутся.

Я так красочно представила себе картину прилета Киры в селение посреди ночи и спроса «огоньку», что не удержалась от смешка.

— Ага, — уличил меня ворчун, — Проснулась, соня? Я в поте морды, рискуя своей шкурой, ищу дрова, чтобы она не замерзла, и что я получаю взамен?!

— Что?

— Она еще спрашивает! НИ-ЧЕ-ГО!!!

— Хлеба хочешь? — примирительно поинтересовалась я.

— Хочу, — с опаской согласился Кира, — А он что, заплесневел?

— Да нет. Просто я думала, мы поужинаем перед сном.

— Тогда точно хочу.

Костер я развела довольно быстро. Под мерный треск поленьев в огне мы сидели и долго болтали о всякой ерунде. Кира оказался приятным собеседником. Я пожарила половину имеющегося у нас хлеба, и мы с удовольствием его умяли. Спать мы улеглись, вернее, повалились, далеко за полночь. Я еще удивилась, что за странная порода — Кира спал лежа на боку, прижавшись к моей спине. Последнее, что я успела подумать перед тем, как провалилась в ватный, крепкий сон, это как хорошо, что Кира теперь говорить умеет. Хоть ехать не так скучно будет.

Проснулись мы непозволительно поздно. Судя по жаре, день близился к полудню. Наспех собравшись — собиралась, естественно, я — мы углубились в лес под спасительные тени деревьев. Шлепать по тракту на говорящем коне я не рискнула. Кто заметит — спалят к лешему и меня, и Киру. Никто не станет разбираться, ведьма — не ведьма, селяне, да и чего греха таить, некоторые городские жители тоже, в этом плане очень старомодны. Хотя, как колорадца выводить, так сразу магов зовут, но стоит им увидеть у обычного человека что-то необычное, так сразу «ведьме — пламя!. Развлечение у них такое, любимое. Меня в Болотинке разок уже хотели спалить.