В общем-то, в обстановке резко обострившегося противостояния трудно было ожидать, что появление хоть и не новой вооруженной структуры, но структуры под таким названием – Президентский полк – оппозиция воспримет как-то иначе.

Ельцин защищает свободу слова

Хотя съезд уже более недели как закончился, Ельцин все еще продолжает “переваривать” то, что на нем произошло. 22 марта президентская пресс-служба распространила Указ Ельцина “О защите свободы массовой информации” (он был подписан еще 20-го). Фактически это был ответ на попытку оппозиции подмять под себя СМИ, предпринятую на VIII съезде.

“Российские средства массовой информации и средства распространения массовой информации, – говорилось в Указе, – находятся под защитой закона и Президента РФ как высшего должностного лица”. Президент России “как гарант прав и свобод личности обеспечивает во взаимодействии с органами законодательной, исполнительной и судебной власти защиту свободы массовой информации” в соответствии с Законом “О средствах массовой информации”.

Министерству внутренних дел Указом поручалось принять меры по охране государственных телерадиокомпаний, информагентств и издательско-полиграфических комплексов.

Указ предупреждал “должностных лиц государственных органов и организаций, общественных объединений о строгой ответственности за вмешательство в деятельность и нарушение профессиональной самостоятельности редакций, принуждение журналистов к распространению или отказу от распространения информации, а равно за совершенное в иных формах ущемление свободы массовой информации”.

Почаще бы вспоминать об этом Указе и других подобных ельцинских документах тем, кто сегодня беспардонно вмешивается в работу СМИ, нарушает их самостоятельность, принуждает к отказу от публикации тех или иных “нежелательных” материалов, а то и просто закрывает неугодные телеканалы, газеты, журналы, прикрываясь фиговым листком разговоров о “споре хозяйствующих субъектов” и т.д.

Если ты вице-президент…

(Из записной книжки)

22 марта. Сегодня обнародовано заявление Руцкого. Он в очередной раз обрушивается на телеобращение Ельцина. По мнению Руцкого, главная цель президента – “скрыть, замаскировать тяжелейшие ошибки в управлении страной, которые обернулись лишениями и жертвами людей”.

Заявление противоположного свойства опубликовал политсовет Партии экономической свободы Константина Борового. В нем говорится, что “в ситуации, когда позиции вице-президента резко расходятся с позицией президента, по нормам цивилизованного общества вице-президент обязан сложить с себя полномочия”. Впрочем, отмечается в заявлении, он может поступить и согласно кодексу офицерской чести…

В самом деле, конфликт Руцкой – Ельцин можно рассматривать в трех ракурсах. Ракурс первый – конфликт политика с политиком. Тут никаких претензий к Руцкому нет. Какие могут быть претензии? Один политик преследует одни цели, другой – другие. Александр Владимирович, как известно, возглавляет партию “Свободная Россия”, ПСР (в просторечии – Партия Саши Руцкого). Борис же Николаевич туда не входит. У него собственные, совсем иные политические ориентиры. Тут два политика противоборствуют на равных.

Ракурс второй. Конфликт вице-президента с президентом. Говорят: чтобы “вице” тянул в противоположную от своего шефа сторону, такого не может быть, такого не бывает. Повсюду в мире вице-президент строго следует в русле политики президента. Да-да, конечно, но ведь Россия, мы знаем, страна особенная. Можно себе представить общее направление рассуждений Руцкого: на выборах Ельцин взял его себе в пару, чтобы получить дополнительные голоса (сейчас это уже вполне ясно) – и теперь за эту услугу должен платить. Все так, но опять-таки повсюду кандидат в президенты подыскивает себе такого напарника, чтобы иметь дополнительные гарантии успеха на выборах, и никакой расплаты в виде вице-президентского бунта за этим не следует. И никому в голову не приходит использовать высокую государственную должность для проведения собственной политики, идущей вразрез с политикой президента. Тут мы опять упираемся в тютчевские строки насчет непостижимого своеобразия нашего отечества.

Наконец, ракурс третий, самый тяжелый для Руцкого. Затеяв бунт против президента, Руцкой как русский офицер совершил тяжкий грех, какой только мог совершить, – предательство. Предательство по отношению к старшему товарищу, который ведет отчаянный бой со своими противниками. Тут совершенно не важно, что Руцкой по-другому видит смысл этой битвы. Судьба поставила его в боевом ряду бок о бок с Ельциным. В бою никто никого не спрашивает про принципы и убеждения. Это все потом.

В прежние времена у офицера-предателя, желающего спасти свою честь, был только один выход: достать пистолет из ящика стола и… Не будем, однако, кровожадными. Руцкому довольно достать из этого стола листок бумаги и написать на нем: “Прошу… по собственному желанию…”.

А российское офицерство – конечно, не прокоммунистические офицерские собрания (у коммунистов свои представления о чести) – могло бы помочь ему в этом. У любого человека в погонах тут есть мощные рычаги воздействия – мы о них маленько запамятовали, – угроза не подать руку при встрече, не отдать честь… Жаль, что не приняты сейчас дуэли. Наконец, если иметь в виду всю офицерскую корпорацию, тут есть еще один рычаг – угроза исключения из этой самой корпорации, из сообщества российских офицеров.