22-го к своим коллегам присоединился вице-премьер Александр Шохин. По его словам, активизация реваншистских контрреформаторских сил накануне съезда – факт очевидный, дело идет к легальному перевороту, к установлению режима парламентской республики с номинальными функциями главы государства.

Министров-бунтарей поддержала также Парламентская коалиция реформ, заявив, что она разделяет озабоченность по поводу возможной победы реваншистов на предстоящем VII съезде народных депутатов. В заявлении обращалось внимание на то, что ВС с порога отвергает любые инициативы президента, что Советы всех уровней сосредоточивают в своих руках все больше функций исполнительной власти, Хасбулатов же фактически узурпирует власть в стране. Учитывая состояние его здоровья и непредсказуемость поведения, Коалиция реформ видит в этой узурпации угрозу не только президентско-правительственному курсу на проведение реформ, но и самой возможности сохранить цивилизованную тенденцию развития страны. “Демократическая Россия” и ее партнеры, составлявшие Коалицию, предупреждали также о провокационном характере намечавшейся в те дни в столице сходки под лозунгами, призывающими создавать на предприятиях отряды самообороны рабочих, молодежные отряды народного сопротивления власти. У многих уже тогда чесались руки вести это самое сопротивление не в одних только парламентских стенах…

Что касается “Гражданского союза”, он, естественно, выразил свое возмущение, негодование и т.п. по поводу выступления Полторанина, Чубайса, Козырева и Бурбулиса. Политсовет ГС принял по этому поводу специальное заявление. По утверждению его авторов, “причина возникшей паники очевидна – это нарастающая опасность возможной утраты личного положения в эшелонах власти”. Цель данной акции, уверял политсовет, – “дискредитация позиции президента и политических сил, призывающих к поиску путей гражданского согласия и сотрудничества”. “Гражданский союз” заявлял, что “был и остается сторонником реформ, построения в России нового справедливого общества, строгого соблюдения принципов демократии и свободы” и готов к “широкому диалогу конструктивных сил”.

Хасбулатов – наркоман?

Тут, пожалуй, стоит сказать несколько слов по поводу намека на слабое здоровье спикера, прозвучавшего в заявлении Парламентской коалиции реформ.

За несколько дней до этого, как раз в тот день, когда в парламенте обсуждалось поведение Полторанина со товарищи, там произошел довольно любопытный инцидент. Ближе к концу заседания один из депутатов поднял вопрос: что происходит с Хасбулатовым – с утра он плохо выглядел и перед обеденным перерывом его вывел из зала вице-спикер Николай Рябов. Решили послать депутацию проведать начальника. Через некоторое время посланцы вернулись. Выяснилось, что проникнуть в кабинет “Хаса” удалось двоим – Белле Денисенко, совмещавшей депутатство с должностью замминистра здравоохранения, и соотечественнику Хасбулатова председателю Комитета по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью Асламбеку Аслаханову. По словам посетителей, “прорвавшись в кабинет”, они застали спикера… “в состоянии алкогольно-наркотического опьянения”.

При таком сообщении депутатский корпус, по-видимому, испытал не меньший шок, чем чиновничья общественность гоголевского уездного города при объявлении городничего: “К нам едет ревизор!”. Кто-то предложил либо пригласить спикера в зал заседаний, либо провести его медицинское освидетельствование. Чтобы не дать скандалу разрастись, председательствовавший на заседании Юрий Воронин спешно объявил его закрытым.

После этого Белла Денисенко поведала журналистам некоторые подробности их с Аслахановым визита. Войдя в высокий кабинет, они увидели, что Хасбулатов бледен. Узнав, зачем депутаты пожаловали, спикер спросил: “Как вы меня находите?” – “Как врач я могу констатировать наличие всех клинических признаков наркотического опьянения”, – сказала Белла Анатольевна. В ответ Хасбулатов “разразился неприличными словами и выражениями”. Денисенко добавила, что не боится “нести ответственность за свои слова перед судом”.

Демократы попытались использовать этот инцидент, чтобы устроить Хасбулатову “импичмент”. На следующий день состоялось экстренное заседание демократических фракций ВС, на котором среди других вновь выступила Белла Денисенко. Она подтвердила, что симптомы, установленные ею при визуальном обследовании спикера, “вне всяких сомнений, отличались от признаков гипертонического криза, о котором заявил личный лечащий врач Хасбулатова”. Высказывались предположения, что всякого рода экстравагантные заявления спикера (коих в самом деле всегда было предостаточно) связаны как раз с наркотиками. Ими же можно объяснить появление у него мании преследования – о ней, в частности, свидетельствовало утверждение Хасбулатова, что за ним следят даже в его собственном кабинете. Утверждалось, что в частных беседах едва ли не все депутаты уверенно заявляют: Хасбулатов балуется наркотическим зельем. Общее мнение выступавших: нельзя более терпеть ситуацию, когда высший законодательный орган страны возглавляет человек, который, “как предполагают”, злоупотребляет наркотическими средствами; для начала необходимо потребовать, чтобы Хасбулатов был освидетельствован независимой медицинской комиссией с участием иностранных экспертов.

Естественно, ни до независимой комиссии, ни тем более до “импичмента” дело не дошло. Около недели спикер где-то прятался от посторонних взоров, никто не знал, где именно – то ли в больнице, то ли дома. Наконец выяснилось – в ЦКБ. Тамошние врачи подтвердили диагноз, поставленный собственным хасбулатовским лекарем, – гипертоническая болезнь. И то сказать: даже если бы спикер в самом деле страдал наркоманией, не могли же они объявить о том во всеуслышание. Это про “алкоголизм” Ельцина тогда было принято трубить на каждом шагу.

Как бы то ни было, стоит отметить, подозрительные аномалии в поведении Хасбулатова многие отмечали и до, и после этого инцидента.

Спустя годы, в 1999-м, я спросил Беллу Анатольевну, не имел ли этот ее довольно смелый “диагноз” (установленный, впрочем, без тщательного обследования, на скорую руку), каких-либо последствий для нее. Денисенко ответила, что непосредственно после этого эпизода кое-какие неприятности ей, конечно, пришлось пережить, но не очень серьезные. Оно и понятно: самым лучшим для Хасбулатова было поскорее забыть об этом досадном эпизоде.

Ельцин пытается отложить съезд

Ельцин пытается добиться переноса съезда на более отдаленный срок – на весну. Мотивирует он это так: сейчас, в пору серьезных преобразований, прежде всего необходимо обеспечить стабильность обстановки и придти к согласию, что первейшая задача съезда – принятие новой конституции; Съезд же ориентируется сейчас совсем не на это. С соответствующей просьбой – от своего имени, а также от имени недавно созданного им Совета глав регионов и Конституционной комиссии – он обращается к Верховному Совету.