Она взяла Артема под руку и немного отвела в сторону, понимая, что ему тяжело ступать на ногу.

— Вы очень понравились Анне. Это редкость. Она относится к людям настороженно. Особенно, если человек, о котором она ничего не знает, должен стать ее близким родственником.

— Я разделяю ее волнение. Это же естественно.

— Могу раскрыть вам один секрет. Теперь он уже потерял свой ореол тайны. За неделю до вашего приезда Анна наняла частного сыщика и отправила его в Харьков с целью узнать о вас как можно больше. Юля ее любимая дочь, она ею дорожила, как собой, если не сильнее. Слабых и беззащитных всегда любят больше, чем сильных и уверенных.

— И что же такого ужасного мог узнать обо мне сыщик?

— Он не вернулся. А может быть, не нашел ничего серьезного в вашей биографии, что могло расстроить предстоящий брак. Решил довольствоваться полученным авансом и оплаченной дорогой. Сейчас Анна о нем и не вспоминает. Вы чем-то очаровали ее в момент короткого знакомства. Честно говоря, я не удивлена этому. Иногда человека можно узнать за пять минут, а иногда на это не хватит всей жизни.

— Первое впечатление не всегда соответствует действительности.

— Никто с этим не спорит. Но если человек хочет оставить в душе только первое впечатление, это его право. От остального можно отвернуться. И не имеет уже значения, что первое впечатление может отличаться от истины, как дверь от окна.

— Странное сравнение.

— Ну почему же. Дверь может выводить в цветущий сад, а окно на десятом этаже — на свалку. Но то и другое в зависимости от настроения можно назвать выходом.— Дама повернулась и слилась с толпой гостей, которые уже довольно громко разговаривали после выпитого вина и водки.

Артем не мог избавиться от мысли, что за ним кто-то пристально наблюдает. К нему все время подходили люди, которые уже хоть как-то его знали. Опять человек с белоснежной шевелюрой похлопал его по плечу и сказал, словно отрезал:

— Мы тебя не оставим. Слово Павла Шмелева — закон!

Потом появилась рыжеволосая Таня Творцова, подруга покойной. И опять ее глаза были полны слез. Она ничего не сказала, а только коснулась его плеча лбом и отошла.

Следователь Трифонов пожал ему руку, но тоже ничего не сказал. Только как-то странно глянул ему в глаза и дернул бровями. Мол, вот так, брат! И ничего с этим не поделаешь.

Когда перед ним появилась Вероника, ощущение взгляда со стороны исчезло. Он поймал себя на мысли, что ждал ее.

Янтарные глаза впились в него, и Артем ощутил, как мурашки пробежали по его коже и участился пульс. Он уже не видел в ней строптивую взбалмошную девчонку. Перед ним стояла статная красавица, знающая себе цену и умеющая пользоваться своими чарами обольстительницы. Она стояла лицом к открытой двери, и ему пришлось повернуться. С улицы в дом проникали солнечные лучи, которые делали ее необычные глаза еще ярче, и она знала об этом. Сейчас что-то должно произойти. Он не сомневался в этом. Появление Ники не могло пройти тихо и гладко. Он видел вулкан эмоций на ее спокойном гладком лице. Их ауры столкнулись и искрились, как оголенные высоковольтные провода. Бесконтактный контакт.

То, что она сказала, не соответствовало его ожиданиям.

— Хочешь посмотреть, где ее похоронят? — Голос звучал тихо и мягко.

Взрыв не произошел. Или он все себе нафантазировал и надумал, а на деле ничего не происходило? Принял желаемое за действительное? Нет. Он ничего не желал. Сказывалась сильная перегрузка и долгие часы воспоминаний. Для него они имели особое значение, а она их и вовсе не имела. Эта мысль его немного успокоила.

— Ты хочешь отвезти меня на кладбище?

— Нет. Ее похоронят на территории усадьбы. Там лежат все наши предки. Тут недалеко. Сможешь идти?

— Конечно, если не торопиться.

— Нам некуда торопиться. Скоро здесь начнутся танцы и запоют песни. Я не хочу это видеть.— Она взяла его за руку, и они вышли в парк.

Ее ладонь буквально горела. Нет, вулкан в ней полыхал, и он не ошибся. Просто с возрастом она научилась управлять собой. Кажется, она хотела стать актрисой? Что ж, успехи налицо.

Необъятная территория парка выглядела запущенной и неухоженной. Обновлялись только скамейки и фонари, которые время от времени подкрашивали, да дорожки посыпали песком.

Они шли молча. Кто и о чем думал в эти минуты, сказать невозможно, но руку его она не выпускала.

Аллея вывела их к крохотной часовне, сооруженной в прошлом столетии из белого камня. Купол потускнел, побелка осыпалась, двустворчатая дверь, забитая доской, перекосилась.

У часовни стояло несколько надгробных камней.

Ника подвела Артема к самому старому каменному кресту с поросшей мхом могильной плитой, где уже ничего не прочтешь.

— В этой могиле лежит мой прадед по материнской линии — князь Оболенский, хранитель Эрмитажа. Фигура в свое время легендарная. Он не был политиком, всю жизнь отдал искусству. Когда пришли красные, то по настоянию Луначарского прадеда оставили в Эрмитаже, но уже в должности помощника комиссара. Он умер от инсульта, когда Сталин начал продавать произведения искусства за хлеб. Его сын, мой дед и мамин отец, тоже интересовался искусством, но меньше.