— Наверное…

Мы снова замолчали. Потом я спросил:

— Значит, ты уверена, что мать твоя ничего не скажет, не прогонит меня с Сашенькой?

— Да что ты! Да зачем же она тебя прогонять будет? Ведь это все нужно мне, а не ей.

— А отец твой?

— А отец сразу начнет приглашать на рыбалку. У него без рыбалки ни одно воскресенье не обходится.

— Ты мне хоть скажи, как их зовут.

— Маму — Валентина Александровна, а папу — Владимир Александрович… А у тебя?

— А у меня, Инга, никого нет.

— Совсем-совсем никого? — удивилась она.

— Совсем никого, Инга. Из детского дома я.

— Вон как?! Да как же ты один?

— Друзья у меня есть. Работа. А вот теперь ты и Сашенька. Я вот еще что хочу сказать. Жить мы будем у меня. Хорошо?

— Хорошо. А почему?

— Я один. Никому мешать не будем, да и нам никто. Правда, у меня лишь одна комната, но больше ничего не могу предложить. Согласна?

— Согласна… У нас дома тоже тесно. У меня ведь еще брат есть. В восьмом классе учится…

Мы еще стояли и говорили. Я ей рассказал про свою квартирку. О работе говорил мало, уж слишком специальная у меня была область науки. А Инга рассказывала о своей семье. И мне уже хотелось познакомиться и с Владимиром Александровичем, и с Валентиной Александровной, и с Борькой.

Был уже третий час ночи, когда мы вернулись в вагон. Я залез на свою верхнюю боковую и сразу же уснул.

Сначала в уставшем мозгу все вспыхивали картины прошедшего дня, в самых нелепых сочетаниях и комбинациях, потом сон стал спокойнее… Я был в каком-то южном городе, не знаю каком, потому что на юге вообще никогда не был. Домики, белые с красными черепичными крышами, лепились на горе, а внизу была бухта, довольно грязная, с кораблями, подводными лодками, стоявшими как стадо уснувших китов, с катерами и лодками, с гудками электровозов, потому что железнодорожная станция была у самой бухты. Потом я поднялся в гору и увидел, что бухта, которую я только что оставил за собой, была частью залива или еще большей бухты. Кто-то объяснял мне, что вот это Южная бухта, а та — Северная. Там вот дальше Инкерман. И тогда я сообразил, что это Севастополь, в котором я никогда не был. А все объясняла мне Инга. Она даже вела меня за руку. За вторую руку держался мальчишка лет четырех, который оказался моим сыном Сашенькой и который задавал матери вопросов гораздо больше, чем я.

Мы долго гуляли по Приморскому бульвару, а потом снова вернулись к бухте Южной, затем полезли куда-то в гору. Куда, я не знал. Но это очень хорошо знала Инга, потому что она вела нас уверенно и быстро.

Оказывается, мы снимали летний домик у каких-то частников. И домик весь зарос виноградом, да и вся ограда, как плоская крыша, была сверху увита лозами на подпорках и проволоке. Потом был какой-то провал… И тут меня начали тормошить и дергать…

— Артем, проснись!

Я боднул спросонья головой стену и проснулся. Иван тряс меня за плечо. И тряс, видимо, здорово, потому что когда я оглянулся, то увидел, что все смотрят на меня.

— Что произошло? — испуганно спросил я.

— Иди, — весело сказал Иван. — Иди полюбуйся.

— Да что там?

— Он еще спрашивает? Ну ты шутник, Артем! Иди, иди скорее. Там уже скоро весь строительный отряд соберется.

— Что? Где? — Я спрыгнул с полки.

— Иди к Инге, — подтолкнул меня Иван. — У тебя дочь родилась.

Я шлепнулся, растянулся, выстелился, не знаю, как еще сказать, на полу вагона. Но что-то было в голосе Ивана, что заставило меня сразу же поверить в случившееся. Я поднялся и буркнул:

— Ну и шутки…

— Иди, иди, — еще раз подтолкнул меня Иван.

А в последнем купе что-то действительно было тесновато. Я подошел, протолкнулся. Передо мной расступились. И расступились как-то весело, с юмором.

— Что тут произошло?! — почти крикнул я. Рядом с Ингой, как и в тот момент, когда я оставил ее здесь, лежал ребенок. Еще один стоял рядом с нижней полкой. Это был мальчик лет четырех. «Откуда тут мальчик?» — подумал я.

— Ой, как это интересно! — вскрикивала Тося. Она снова была вчерашней хохотушкой и восторженной душой. — Артем! Артем! Ой, как это здорово!

— Ну поздравляю вас, Мальцев, — сказала Зинаида Павловна. — От души поздравляю!

Кто-то похлопывал меня по плечу, кто-то по спине. Все были настроены весело и добродушно.

— Девочка у вас родилась, Мальцев, — сказала Зинаида Павловна.

— Да как это? Да где это? Какая девочка?

— Девочка, — сказала Инга. — А имя теперь ты придумывай…

— Да при чем тут девочка? Ведь Сашенька…

— Я Сашенька… — внятно сказал пацан, стоявший возле Инги.

— Ты Сашенька? — машинально переспросил я. — А я кто?

— А ты папка, — серьезно сказал он. — Ты спишь, а мы нет.

— Инга?

— Вот, Артем, дочь у нас с тобой родилась сегодня. А Сашенька вырос.

— Так, так… Понятно. То есть ни черта, наоборот, непонятно. Но все же понятно, что у нас родилась дочь, а Сашенька подрос года на четыре. Только вот непонятно, как это все произошло.

— Опять остолбенел! — сказала за моей спиной Светка. — Как и в первый раз. Все в диковинку ему! Поздравь хоть жену-то.

— Поздравляю, Инга! — сказал я.