Дан рассмеялся.

— Вероника, ты представить не можешь, как я рад слышать твой обычный сарказм. Значит, тебе не причинили особого вреда. Девочка моя, ты же как кошка — всегда приземляешься на все четыре лапки… Но я отвлекся. Мне жаль, что я втянул тебя во все это. Действительно очень жаль.

— Мне тоже. Но от этого не легче.

— Хорошо, тогда давай так. Откровенность за откровенность.

Дан отодвинул от стола стул и уселся на некотором расстоянии от кровати. Ника пожала плечами.

— Разговор долгий? — осведомилась она.

— Довольно.

— Окей, тогда будь добр, передай мне тарелку с фруктами и те круассаны в пакетике.

— Правильно, покушай. Завтра будет трудный день, а перед ним долгая ночь.

Дан передал девушке поднос с соком, фруктами и круассанами. Ника, скрестив ноги, уселась на кровати и приготовилась слушать…

20

— Скоро рассвет… — Дан подошел к окну и раскрыл его.

Запахи леса тут же ворвались в комнату, заполняя ее свежим ночным воздухом.

— Как ты его раскрыл? Я не смогла, — изумленно приподняла голову с подушки Ника.

— Ну, оно было не просто закрыто. Для меня в этом замке преград нет.

— Дан? — немного помолчав, позвала его Ника.

— Что? — он, не оборачиваясь, вдыхал запахи листвы.

— Иди ко мне…

Ника откинула одеяло. Дан медленно повернулся.

— Это твое решение?

— Это мое желание, Дан, — она вздохнула. — Ты ведь все равно знал, что иначе я не решу?

— Знал, — просто ответил он.

— У меня выбор не велик. Просто смерть и смерть легкая, ради того, кто мне дорог.

Дан вздрогнул. Перед его мысленным взором возникло другое лицо, очень похожее на это, говорящее почти те же самые слова.

— Я выбираю легкую смерть, — продолжала Ника, не замечая его реакции. — Но только пообещай мне…

— Все, что хочешь, девочка.

— Пообещай мне, что убьешь меня ты. Я хочу умереть в твоих объятиях. От твоей руки или от твоих укусов, даря тебе свою кровь и тепло. Только тебе, только ради тебя.

Дан в ужасе смотрел на губы, с которых срывались слова, что повторяла, заклиная, тысячу лет назад Керин-Энн.

— Дан? — озабоченно окликнула его Ника. — Что случилось? У тебя сейчас было такое лицо…

— Это я могу пообещать тебе, девочка. Ты умрешь от моей руки. Никто не дотронется до тебя, кроме меня.

— Вот и славно. Ну так что, ты идешь? — Ника все еще держала приоткрытым одеяло.

Дан вернулся из воспоминаний и, быстро скинув с себя одежду, нырнул под Никино одеяло.

Девушка прильнула к нему всем телом. Дан обнял ее, нежась в ее объятиях, купаясь в ее человеческом тепле.

— В ночь перед жертвоприношением я должна получить последнее смертное наслаждение, так? — она прижалась губами к его губам.

— Именно так, — Дан обхватил губами ее губы и начал целовать глубоко и страстно.

— Так дай же мне это наслаждение. Люби меня!

Дан ничего не ответил. Его руки легко и нежно пробежали вдоль тела Ники. Губы скользнули следом, стараясь не пропустить ни одну клеточку тела девушки. Его длинные пальцы слегка сжали ее сразу затвердевшие соски.

— Дан, сделай это так, как никогда не делал. Я хочу целиком и полностью принадлежать тебе. Я хочу, чтобы ты владел моим телом и разумом, жил мной.

— Я боюсь, что это будут слишком сильное эмоциональное переживание, маленькая. Твое сердечко и так колотится как сумасшедшее, оно может не выдержать, — Дан нежно прижал к губам руку девушки.

— Выдержит. Ведь я буду с тобой. А потом… Это наша единственная ночь, первая и последняя настоящая ночь. Ведь вы, вампиры, можете это, так?

— Можем. Просто ни один человек после секса с вампиром не сможет этим заниматься с себе подобным. Ему всегда будет не хватать ощущения полета, что может дать только вампир, захватывающий разум смертного.

— Ты не в первый раз захватишь мой разум и возьмешь мою кровь. К тому же, для меня это уже будет неважно, — Никина рука скользнула вдоль тела Дана вниз.