— Что надо?

Находясь в плену своего убеждения, что собака ни при каких обстоятельствах разговаривать не может, Иван Иванович не выдержал и закричал:

— Где вы? Я хочу вас видеть! Что вы со

мной в прятки играете?

Пес пролаял:

— Кого ты хочешь видеть?

— Хозяина, черт его дери! Того, кто все это затеял! Кто со мной разговаривает! Нашли дурака!

— Дурак и есть! Хозяина ему…

— Пес двинулся всей своей черной громадой на Ивана Ивановича и в конце концов оттеснил его в комнату.

— Где он? — выкрикнул Иван Иванович, вынужденный, волей-неволей, обращаться к собаке.

— Кто?

— Да твой хозяин!

— Дубина! Я сам себе хозяин, понял?

С этими словами пес повернулся и направился к двери.

— Постой! — крикнул Иван Иванович. Пес остановился, повернул голову.

— А как же я? Я устал, я хочу есть! Требую объяснить, зачем меня сюда затащили и долго ли собираются держать! Я имею право!

Пес покивал головой.

— Имеешь, имеешь… Хочешь есть — ешь, — он кивнул на печь. — Хочешь спать — спи, — последовал кивок на тахту. — Удобства во дворе.

— Но я хочу знать… — начал было Иван Иванович, но пес перебил его.

— На сегодня хватит, надоел ты мне.

С этими оскорбительными словами он величаво вышел за дверь и прикрыл ее задом. Иван Иванович беспомощно оглянулся и упал на стул, обхватив голову руками. Однако спустя немного времени, склонившись перед ситуацией, которая явно от него не зависела, он встал и направился к печке. На ней обнаружилась кастрюля, полная еще теплой картошки, а рядом, на кухонном столике, все остальное — мелкие, пупырчатые огурчики в большой банке, от которых сразу же во рту собралась слюна, масло, черный хлеб и посуда. Все было чистое и аккуратно накрыто белоснежным полотенцем. Забыв о своей брезгливости, Иван Иванович накинулся на еду, закончив ее чаем со странным травяным привкусом, после чего, чувствуя смертельную усталость, лег и мгновенно уснул.

Он проснулся, как обычно, сразу и тут же вспомнил все происшедшее. В комнате заметно похолодало, за окном искрилось солнце и слышался смех. Смех! Он вскочил, как будто его подбросило пружиной. Вряд ли кому-нибудь могло понадобиться, чтобы собака еще и смеялась. Стремительно пронесшись через пустой коридор, Иван Иванович выскочил на крыльцо — и, действительно, увидел, наконец, человека. Это был высокий худой мужик в меховой куртке и валенках, шапка-ушанка его валялась рядом на снегу, а сам он, обхватив давешнего черного пса (ну и громадина, на задних лапах он был даже выше этого человека!), что-то громко и весело говорил ему, то и дело заливаясь высоким, кудахчущим смехом. Заметив Ивана Ивановича и ощутив, видимо, его агрессивность, мужик прекратил возню с собакой и, оторопело тараща глаза, отступил и поднял руку, как бы защищаясь. Подойдя к нему вплотную, Иван Иванович выругался и сплюнул под ноги.

— Что это?.. Что вы шумите? — удивленно спросил мужик.

— Ты еще спрашиваешь? Да вас тут всех раздавить — и то мало. Свили гнездо, понимаешь… Что вам надо от меня? Ну, говори, а то я от тебя мокрого места не оставлю!

Иван Иванович медленно надвигался на мужика, пока тот не уперся в стену сарая. Он, не отрываясь, смотрел на Ивана Ивановича с молящим выражением, лицо его побледнело. Вблизи было ясно, что ему лет под 30, внешность он имел модную, сейчас такой тип часто мелькает на экранах, да и в жизни. Этакий современный вариант Христа — светлые длинные волосы, аккуратная, тоже светлая, бородка и прозрачные голубые глаза. В его лице сквозила мягкость и щемящая незащищенность, которую Иван Иванович воспринял как безоружность и даже ущербность, чего он, понятно, терпеть не мог. У него мелькнула мысль, что вряд ли такой сморчок способен был организовать все это подлое мероприятие, скорее всего, перед ним «шестерка», мальчик на побегушках.

— Не… не понимаю, чего вы хотите, — пролепетал мужик.

— Сейчас поймешь!

Иван Иванович схватил его за отвороты куртки и хорошенько встряхнул, так что у того лязгнули зубы.

— Домой! Веди меня домой!

— Вы что? Отпустите меня… — слабо отбивался мужик. — Это невозможно!

— Что значит невозможно? — закричал Иван Иванович. — Я вот сейчас возьму тебя за ноги и головой об сарай, тогда посмотрим, что возможно, а что нет. Ай! Черт побери!

От сильного толчка сзади Иван Иванович отлетел в сторону. Черный пес приближался к нему, угрожающе оскалив клыки и злобно рыча.

— Убери его! — закричал Иван Иванович.

— Ну что вы, как можно, — конфузливо сказал мужик.

Пес подошел вплотную к Ивану Ивановичу, так что чувствовалось его горячее дыхание, неожиданно поднялся на задние лапы, а передними толкнул его прямо в сугроб и отрывисто пролаял:

— Не волнуйся… я… падаль не ем!

После чего посмотрел на мужика и добавил:

— Пойдем!

Тот с опаской обошел Ивана Ивановича, копошившегося в снегу, и вслед за псиной двинулся к дому, оглядываясь. Иван Иванович поднялся, отряхнулся и с чувством досады и бессилья опустился на крыльцо.

Через некоторое время он поднял голову. Никто как будто за ним не следил и, тут же воспрянув духом, он пружинисто вскочил и двинулся в направлении леса. Деревушка оказалась небольшой, всего несколько домов, все они, кроме того, где он ночевал, выглядели нежилыми. У крайнего сарая лежали и сидели собаки и, когда он приблизился к ним, они поднялись, зарычали, а потом залаяли, оттесняя его обратно. Может быть, попробовать с другой стороны? Но он чувствовал, что это бесполезно, и, повернувшись, медленно побрел к дому, ощущая, как в душе наливается бессильная злая ярость.