О чем Джерин совсем не подумал, так это о том, как отреагирует заколдованный лес на появление в его чаще монстров. Он так редко забывал о чем-либо важном, что его замешательство в связи с упущением очень болезненно в нем отозвалось. Джеродж и Тарма посматривали вокруг с огромнейшим интересом, погружаясь вместе с Джерином, Силэтр и остальными их спутниками в прохладную зелень под своды густевшей все больше и больше листвы.

Лес, казалось, тоже смотрел на них во все глаза, а затем взорвался от возмущения. Десять лет назад чудовища, по всей вероятности, творили здесь нечто ужасное. И деревья, по-видимому, не забыли о том. Как и остальные странные существа, обитавшие среди них. Путешественник, проезжавший через лес, никогда не видел этих созданий, но, как правило, ощущал их присутствие, выражавшееся, например, в покалывании на шее — с тыльной ее стороны. Сейчас Джерин чувствовал не только покалывание. У него было ощущение, будто весь лес, битком набитый загадочными тварями, кем бы они ни являлись, вот-вот обрушится на него. На него, на его спутников, а когда все закончится, от них всех не останется ничего, что могло бы помочь позже кому-либо понять, в чем заключалась неосторожность, допущенная группой несчастных, рискнувших избрать этот путь.

Силэтр, сидевшая рядом, вздрогнула. Хотел бы он знать, что она чувствует. Но спросить не успел. На то, чтобы произнести что-то здесь, требовалось особое усилие воли, а она вдруг заговорила, причем очень отчетливо, громко:

— Клянусь прозорливым Байтоном, что мы все, — на последнем слове она сделала ударение, — пришли с миром и не собираемся причинить никакого вреда ни этому лесу, ни кому-то из его обитателей.

Ее слова почему-то не растворились меж толстых серо-коричневых стволов, как это обычно бывало. Вместо этого они словно были подхвачены сильным эхом и разлетелись каким-то образом во все стороны от тропы, причем много дальше, чем им позволили бы законы природы. После этого ощущение угрозы исчезло, и гораздо более внезапно, чем появилось.

— Спасибо, что ты убедила меня в необходимости твоего участия в поездке, — сказал Джерин.

Силэтр выглядела столь же довольной и столь же ошарашенной, как и он.

— Это сработало, причем отлично, не так ли? — тихонько сказала она. В отличие от клятвенного заверения, эти слова не ушли за пределы повозки.

Когда Лис с соратниками выехал из этого странного древнего леса, Джеродж и Тарма облегченно вздохнули.

— Мне не понравилось это место, — объявил Джеродж. — Совсем не понравилось. Там мне было как-то не по себе.

— Там всем бывает не по себе, — ответил Джерин, но, взглянув на Силэтр, поправился: — Почти всем.

— А ты еще удивляешься, почему Дагреф выходит из себя, когда замечает какую-либо неточность, — сказала она.

Лис величаво помалкивал, зная, что любой его ответ лишь сделает его еще более уязвимым и даст ход новым и справедливым укорам жены. Но Силэтр уже смотрела вниз, на храмовую долину, с возвышавшегося над ней холма.

— Святилище, насколько я вижу, выглядит точно так же, как и всегда. Владыка обещал, что так и будет, поэтому, разумеется, так и должно быть, но каким унылым и съежившимся кажется городок.

— Я подумал то же самое десятилетием раньше, когда приехал сюда, чтобы разузнать у тебя, что случилось с моим сыном Дареном, — ответил Джерин. — Айкос начал увядать уже тогда, когда сюда перестали приезжать просители с южной стороны Хай Керс. Землетрясение, повлекшее за собой пожары, только усугубило положение. Да, ты совершенно права.

Как и десятилетием, раньше, хозяева постоялых дворов встретили Джерина и его товарищей с чистой и ничем, кроме, пожалуй, жадности, не омраченной радостью. Когда же, в результате этой самой жадности, они заломили грабительские цены, Вэн нахмурился и сказал:

— Мы вполне можем переночевать под открытым небом. У нас есть сушеный хлеб и копченая колбаса, а в такой близости к храму будет достаточно просто разжечь пару костров, чтобы отогнать ночных духов.

Таким образом, разговор вновь вернулся в русло здравого смысла, и Джерин договорился разместить своих людей и лошадей по той цене, которую и собирался заплатить, а может быть, даже и меньшей.

— Так странно, — снова и снова повторяла Силэтр. — Когда возвращаешься в те места, которые хорошо знал, то ожидаешь, что они окажутся такими же, как тогда, когда ты их покинул. Но видеть Айкос таким… — Она покачала головой.

В баре гостиницы, которую Джерин выбрал для себя, Силэтр, Дарена, Вэна и Джероджа с Тармой, сидел и пил эль один из стражников храма, седой ветеран. Увидев чудовищ, он закашлялся, подавился и схватился за меч. Когда Джерину, наконец, удалось его успокоить, он пристально взглянул на Силэтр. На этот раз он не подавился, а страшно побледнел:

— Госпожа, — выпалил он, — вы ведь мертвы! У прозорливого Байтона теперь другой голос.

— Да, у прозорливого Байтона другой голос, — согласилась Силэтр. — Что касается остального, Клел, я тоже думала, что ты умер, а теперь рада видеть, что ошибалась.

— Некоторые из нас все же выжили, — ответил Клел. — Увидев, сколько упырей выскакивает из-под святилища, мы бросились в лес и скрывались там, словно бандиты, пока все чудовища не исчезли. Почти все, — добавил он, бросив подозрительный взгляд на Джероджа с Тармой.

— Вы отправились в тот самый лес? — Джерин указал себе за спину, на заколдованную чащобу, которую они только что пересекли, и с выражением живейшего любопытства на лице подался вперед. — Вы же не могли все время торчать на дороге, которая там идет, или прятаться рядом. Что представляют собой дебри этого леса?