— Римляне, если вас спросят, где погиб ваш полководец, отвечайте: при Орхомене!

Призыв подействовал, и легионеры сначала восстановили прорванный фронт, а потом опрокинули вражеское войско.

Дорилай бежал, Архелай бежал, солдаты бежали. Война в Европе была проиграна. Пошатнулось и положение Митридата в Азии.

Корень бед крылся в характере Митридата, который к своим новым подданным относился так же, как и к старым, а вместе — как к рабам. Любой человек, кем бы он ни был, являлся собственностью Митридата, и во власти царя было распоряжаться судьбой этого человека. Рабам Митридат даровал свободу, свободных порабощал. Это нравилось рабам, но пришлось не по вкусу их хозяевам, которые терпели тяжелый гнет поборов и контрибуций. Недовольные восставали, и тогда Митридат жестоко расправлялся с ними. Другие организовывали заговоры против владыки Понта, их беспощадно казнили. Всего за каких-нибудь три года по обвинению в заговорах против Митридата были умерщвлены тысяча шестьсот человек.

Азия, прежде страстно желавшая избавиться от гнета римлян, теперь звала их обратно. Недовольные с ликованием встретили римское войско, переправившееся через проливы. Митридат выступил против римлян, но потерпел поражение и был вынужден оставить Пергам и бежать к морю. Римский полководец Фимбрия преследован беглеца. Царь едва успел сесть на корабль. Но случилось так, что с моря подошел римский флот, каким командовал Лукулл, генерал Суллы. Фимбрия представлял популяров, Сулла — оптиматов, и потому Лукулл отказал Фимбрии в помощи. Он велел пропустить Митридата, не желая, чтобы вся слава победы досталась противной партии.

В тот день Митридат впервые в своей жизни истово молился богам. Он уцелел, но война была проиграна. У Митридата еще было полно воинов, но эти воины, испытавшие горечь поражений, не могли победить римлян.

Митридат запросил мира. Сулла дал согласие на переговоры, ибо спешил вернуться в Рим, находившийся во власти его врагов. Переговоры состоялись в Дардане. Митридат протянул Сулле руку для приветствия, но тот, памятуя о ста тысячах убитых по велению Митридата римлян, отказался пожать ее.

Лицо царя дернулось нервной гримасой. Но сила была не на его стороне, и потому Митридат сдержал свою ненависть.

— Я готов вернуть все захваченные владения… — Царь сделал паузу и негромко прибавил:

— Кроме Пафлагонии!

Сулла покачал головой.

— Нет, все. И еще мне нужны две тысячи талантов и флот!

— Ни за что! — разозлился Митридат.

— Тогда не будет мира, будет война.

Митридат задумался.

— Но зачем римлянам нужен флот?

— Настало время навести порядок в Италии, — честно признался Сулла.

Понтиец понимающе улыбнулся в ответ. Подобное развитие событий устраивало его.

— Ты получишь корабли, и я даже отказываюсь от Пафлагонии.

Митридат дал римлянам семьдесят кораблей.

— Я легко отделался! — делился Митридат со своим другом Метродором. — Римляне могли бы добить меня. Но, к счастью, у них достает своих проблем. И этого хорошо. Когда львы дерутся между собой, добыча нередко достается гиене. Пусть львы дерутся, гиена обождет…

Митридат принялся ждать. Он переждал еще одну войну с Римом, начатую Муреной, которого подзуживал изменник Архелай. Все закончилось немногими стычками, после чего утвердившийся в Риме Сулла одернул своего строптивого преемника, потрепанного понтийской конницей, и тот успокоился.

Митридат ждал. Он не желал войны с Римом, по крайней мере, с этим Римом. Этот Рим был не по зубам властителю Понта. Митридат надеялся, что Рим вот-вот взорвется новой смутой, и тогда Понт расплатится за все обиды.

Но Рим не взорвался, а война все же пришла.

В 679 году Римской эры [68] скончался Никомед Вифинский. Вместо того чтоб передать царство сыну, Никомед отказал его Риму, который и без того все более укреплялся в Азии. Вифиния граничила с Понтом, а это означало, что римские легионы станут лагерями у пределов державы Митридата.

— Этого нельзя допустить! — решил царь.

Предыдущие неудачи сделали понтийского царя осторожным, и, прежде чем начать войну, он стал искать союзников. Он обратился к Тиграну, но глупый армянин отверг предложение о совместных действиях против Рима.

— Если понадобится, — заявил он, — мое войско одолеет римлян и без твоей помощи!

Боле желающих воевать с Римом в Азии не находилось. Тогда Митридат отправил гонцов к критским пиратам и в Иберию, к бунтовщику Серторию. Пираты, обеспокоенные стремлением Рима навести порядок на морях, обещали корабли; Серторий подписал официальный договор, по какому соглашался стать союзником Митридата. Правда, одноглазый фрондер отказался утвердить за понтийским царем захваченные тем земли в Азии, но зато прислал в помощь несколько дельных офицеров.

На этот раз под началом Митридата была небольшая, сравнительно прежних, — всего в полтораста тысяч, — но зато отборная армия. Основу ее составляли воинственные пехотинцы-бастарны, вооруженные и обученные по римскому образцу, способные померяться силой с самыми опытными легионерами. Традиционно сильна была конница. Действия войск готов был поддержать полутысячный флот.

— Теперь, когда нет Суллы, посмотрим, чем ответит Рим! — завил Митридат своим полководцам.

Удар наносили сразу три армии. Первая, под командованием вызванного с Боспора Диофанта, должна была занять Каппадокию. Вторая, под началом серториева генерала Мария, учиняла диверсию во Фригии. Главные силы во главе с самим Митридатом вторгались в Вифинию и Пафлагонию.