Но 16 февраля 1924 года разразился скандал "Типот Дом". Скандал потряс рынок. Цена "Мэммот Ойл" обрушилась. Ливермор находился в Палм-Бич в гостинице "Брейкерз", когда появились новости. Он находился там с 28 декабря 1923 года. Вместе с ним путешествовал частный телеграфный оператор.

Он приехал в Палм-Бич в своем частном железнодорожном вагоне. Вагон был оформлен богато, с тремя спальнями, кухней и большими гостиными и столовыми зонами. У каждого из мальчиков была своя няня, они ехали в обычных купейных вагонах поезда, точно так же как шеф-повар и дворецкий. Ливермор всегда держал вагон в состоянии готовности на сортировочных станциях Нью-Йорка. Когда он был в Палм-Бич, вагон стоял на сортировочной станции в Майями. Он также пользовался им, когда ехал домой в Лейк Плэсид, или когда ездил в Чикаго, чтобы посетить зерновые "ямы" во время сильной спекуляции.

В скандал "Типот Дом" были вовлечены два члена Кабинета: министр внутренних дел Фолл и министр Военно-морских сил Денби. Это была тщательно разработанная афера. Министерству внутренних дел было передано право собственности на морские нефтяные месторождения; морские залежи угля на Аляске были переданы таким же образом. После того, как прошло некоторое время, Министерство внутренних дел, возглавляемое министром Фоллом, передало эти месторождения в аренду на выгодных условиях частным предприятиям, включая "Мэммот Ойл".

Вся администрация президента Кулиджа была поставлена под угрозу. Переписка и другая документация явно указывали на мошеннические ставки. При появлении этих новостей "Мэммот" стал стремительно падать, а затем за ним последовал весь рынок.

Ливермор уже продал свои акции "Мэммот Ойл" и играл на понижение, когда разразился скандал. Он продал без покрытия ряд других акций. Но его имя было упомянуто в качестве участника этого скандала, и его вызвали повесткой в федеральный суд.

16 февраля 1924 года, "Нью-Йорк Таймс"активно освещала произошедшее:

Каждый новый день привносит новые сенсационные обстоятельства в слушания по нефтяному делу; оно подорвало уверенность многих людей в фондовом рынке. Если эта следственная лихорадка сенаторов и конгрессменов продолжится и приоткроет пути для расследования других дел, то она пошатнет уверенность еще в большей степени. Я думаю, что пытаться оставаться оптимистом на фондовом рынке в настоящее время очень глупо.

"Таймс" на следующий день продолжила:

Вчера склонные к спекуляциям биржевики восприняли сообщение Джесси Ливермора как истинную правду и тут же стали играть на понижение. В полдень снижение шло на полной скорости и затронуло все классы акций.

Разразился скандал. Ливермор оставался в Палм-Бич и некоторое время уклонялся от явки в суд, но в конечном итоге предстал перед комиссией Конгресса. Он дал показания и его больше не побеспокоили. Для Догени и Синклера все было не так просто, им обоим было предъявлено обвинение во взяточничестве. Синклера в конечном итоге приговорили к девяти месяцам тюрьмы, в то время как с Догени были сняты все обвинения. Фоллу был вынесен приговор во взяточничестве. Он стал первым членом Кабинета, отправившимся в тюрьму.

Последним комментарием, который Ливермор дал прессе по этому делу был следующий:

В будущем в Вашингтон следует посылать людей более высокого калибра. Эта страна - страна бизнеса, и во главе различных ветвей власти этой страны должны стоять наиболее успешные бизнесмены.

Впоследствии Ливермора обвинили в том, что он пытается манипулировать прессой, чтобы воздействовать на крутое снижение рынка вниз во время скандала. Его ответ был опубликован 8 марта 1924 года в очередном выпуске "Нью-Йорк Таймс":

Господин Ливермор предлагает вознаграждение в 25 000 долларов, тому, кто предоставит доказательства того, что он отправил или составил любое из приписываемых ему различными слухами сообщений, пытающихся оказать воздействие на рынок.

Появились новые слухи, и Ливермор направил в прессу телеграмму из гостиницы "Брейкерз" в Палм-Бич:

Я настоятельно отрицаю слухи, усердно распространяемые по стране, о том, что я должен был сегодня днем сделать какое-то заявление. Я никому не посылал никаких сообщений или телеграмм и не делал никому заявлений в частном порядке; следовательно, появившиеся вчера слухи являются плодом воображения какого-то бесчестного лица или лиц. Три недели назад, 14 февраля, ко мне обратились два брокера и один известный коммерсант, они спрашивали меня о моем личном мнении о ближайшем будущем фондового рынка. Я направил им краткую и точную информацию о своем видении ситуации и одновременно обозначил, что это конфиденциальная информация, предназначенная лично для этих лиц.

Кто-то без моего разрешения опубликовал это сообщение, и оно было передано по частному телеграфу, а затем - в газеты. Поскольку была нарушена тайна личной и частной переписки, я больше не буду давать никаких комментариев кому бы то ни было.

Ливермор становился экспертом в вопросах общения с прессой и ее использования к собственной выгоде. Его тайная и скрытная деятельность на Уолл-Стрит лишь способствовала росту его привлекательности, загадочности и очарования, подбрасывая дров в огонь человеческого любопытства и способствуя продажам все большего количества газет.