— Это, Алеча! — прогремел в мертвом, недвижимым воздухе знакомый голос и, развернувшись, Алеша увидел в паре метров от себя Чунга, за спиной которого до самого черного горизонта, тянулось ровное, недвижимое, море забвения.

Все вокруг было мертво и только глаза Чунга пылали радостью

Алеша тяжело вздохнул и мертвый холодный воздух наполнил его легкие, а Чунг говорил:

— Я начал свой путь на север там в нашем мире. Рассказать тебе?

Опечаленный Алеша ничего не отвечал, он стоял опустивши голову, но Чунг, не замечая этого, с жаром рассказывал:

— Вчера я поведал о своей беде отцу и матери, сначала они не поверили мне, говорили, что это лишь дурной сон, но когда я показал им ледяной нарост — они поверили. И мы вместе начали путь на север…

Эти слова заставили Алешу встрепенуться:

— Как вместе с тобой… что же выходит… ну и родители у тебя…

— А ты своим что же ничего не рассказал?

— Нет, — ответил Алеша, -..им расскажешь! Они меня тогда вообще ни на шаг из дома не выпустят — а уж что бы мне поверить, дом оставить, да пойти куда-то за тридевять земель, на север, об этом не может быть и речи! Но я теперь точно решил — завтра же выхожу, я уже и вещи в мешок собрал…

Тут Алеша стал разглядывать уродливый лабиринт искривленных черных каменных глыб и спросил у Чунга:

— Ты забирался на них?

— Нет, я тебя искал…

Алеша вновь повернулся к каменным щупальцам и приглядел особенно высокий, вершина которого терялась где-то в недвижимом черном мареве, метрах в тридцати над головами. В основании истукан имел метров десять или пятнадцать и, постепенно сужаясь, искривлялся на право. Из поверхности этого исполина торчали острые выступы, на которые и смотреть то было больно — казалось каждый из них намеривался пронзить глаз.

Алеша вновь тяжело вздохнул:

— Ну что ж, я по деревьям не плохо лазаю, по крайней мере, падал только один раз, когда ветвь подо мной обломилась, надеюсь, что здесь ничего не отвалится, а то падать долго…

Алеша подошел к исполину, ступил на ближайший от земли выступ, схватился рукой за следующих, подтянулся… Оказывается здесь подтягиваться было значительно легче чем в обычным мире.

Неожиданно Алеше показалось, что холодная сталь распорола его грудь и живот. Он почувствовал горячие капельки крови, которые бежали по его груди — отпустил уступ за который держался и упал на каменную поверхность, тут же вскочил и осмотрел себя: оказывается когда он подтягивался, то не заметил совсем маленький, но острый, словно лезвие выступ. Алешу спасла одежда: теплая рубашка была распорота, остался и тоненький красный след на коже, но не более того — Алеша содрогнулся, представив, что с ним было бы если б он лег без плотной рубашки.

— Смотри!

Чунг схватил Алешу за руку, и указывал своей рукой без пальцев на глыбу восхождение на которую так неудачно начал Алеша — на глыбе выделялся выступ о который поранился Алеша. Раньше он был совсем не приметным, теперь же засветился страшным бледно-белым сиянием, все ярче и ярче разгорался этот свет, начал уже резать глаза, и к ужасу своему Алеша понял, что не может повернуть голову — свет притягивал взгляд. Он наполнял глаза холодом, и наверное в конце концов Алешины глаза превратились бы в две ледышки, но мертвенно холодный свет быстро угас и вновь перед двумя друзьями возвышался огромная глыба — щупальце.

— Это от моей крови она так, — проговорил Алеша, и поборов страх, вновь подошел к камню… нащупал выступ и вновь стал подтягиваться, на этот раз значительно осторожнее.

Снизу его подбадривал Чунг:

— Давай Алеча — теперь совсем немного осталось! Смотри не соскользни, крепче держись!

Алеша забирался не на что не отвлекаясь. Остановился он только тогда когда вновь раздался голос Чунга:

— Все, Алеча, остановись!

Алеша остановился, уцепившись за какой-то изогнутый, режущий руку выступ, посмотрел вниз, да так и задрожал, вжавшись в холодный камень.

Оказывается, он поднялся уже под самую черную дымку. Алеша не видел больше Чунга, который стоял где-то в темени, под основанием каменного щупальца.

Потому Алеша и крикнул:

— Где ты? Я тебя не вижу!

Чунг тут же отозвался:

— Я тут — вижу тебя только очень плохо — ты, словно маленькая точечка на вершине этого камня! Посмотри виден ли с такой высоты выход из каменного лабиринта?

Но сначала Алеша посмотрел назад, на море забвенья. Оно предсталось ему таким же как и с берега: черным недвижимым зеркалом, лежащим под такой же недвижимой черной мутью, до которой Алеша теперь рукой мог подать. Чернота эта пугала Алешу, была она совершенно непроглядной, плотной; напряженно выжидающей. Алеша мог только радоваться, что его восхождение вовремя остановил предостерегающий возглас Чунга, иначе, он канул бы в этой тьме…

Сначала Алеша посмотрел направо — черный берег терялся где-то в сумраке, Алеша повернул голову налево и увидел точно такую же картину…

Раздался нетерпеливый голос Чунга:

— Ну что там видно?

Алеша досадливо зашумел ноздрями:

— Лезть то надо было по боковому склону! А так ничего не видно! Ну ладно сейчас…

Алеша начал осторожно передвигаться по склону холодного каменного щупальца налево. Один раз он чуть не полетел вниз — нога соскочила с тонкого выступа и он остался висеть на одной руке. Рука стала уже соскальзывать, но он отчаянно замахал ногами ища опору… и нашел ее в тот миг, когда уставшая рука готова уже была сорваться… Некоторое время он висел недвижимо, пытаясь унять дрожь в уставших руках, но от черного камня к которому он прижался исходил холод, который продирался через его одежку и леденил тело, еще немного и руки его наверное совсем бы отнялись…