– Хорошо, – согласился капитан. – Мы с вами еще вернемся к этому вопросу.

Генерал Паттон терпеливо выслушал доклад капитана, не перебив его ни разу. О его нетерпении свидетельствовал только остро заточенный карандаш, без конца перекладываемый из одной ладони в другую. Губы, всегда упрямые, вдруг обмякли, отобразив на подбородке неровную кривую морщину. Решение принималось в муках. По крупной складке, образовавшейся на переносице, можно было догадаться, что его буквально выворачивало наизнанку, но жалеть генерала капитан не собирался, пусть всецело берет на себя ответственность.

– Значит, ему нужны гарантии безопасности?

– Именно так, сэр, – охотно поддакнул капитан, продолжая наблюдать за изменениями, происходившими на лице генерала.

– Еще один.

– Да, сэр!

Озабоченным капитан Уолтер Хорн видел генерала Паттона впервые. Вряд ли он терзался большими раздумьями даже в тот момент, когда отдавал приказ о высадке в Сицилии боевого десанта или когда командовал наступлением войск на Арденны. А следовательно, Копье судьбы значило для него куда больше, чем все военные операции, в которых ему довелось принимать участие и командовать. Кроме того, Джорж Смит Паттон в своем окружении прослыл большим оригиналом, верившим в реинкарнацию, и всерьез занимался таким бесполезным делом, как изучение восточных учений, а, следовательно, о Копье судьбы мог знать больше, чем кто-либо. Вот ему и решать!

– Хорошо, – наконец выдавил из себя генерал-майор, аккуратно вернув карандаш в металлический стакан. Капитан невольно задержал взгляд на стакане, выполненном из обломков снаряда каким-то войсковым умельцем. Он органично вписывался в деловой порядок, царивший на столе. Несколько папок лежало по правую руку, карта была скручена тонкой лентой; здесь же – открытый блокнот с какими-то пометками, две семейные фотографии, вделанные в рамки. Вот разве что статуэтка Будды казалась ни к месту. – Будут ему гарантии… Можете сказать, что я даю ему слово: он получит нашу защиту, если его информация о копье будет верной. Но вы должны проверить все тщательнейшим образом, капитан! Мы не можем рисковать, надеюсь, вы понимаете, насколько это важно для нас? – Взгляд генерала Паттона вкрутился в его лоб. Весьма неприятное ощущение.

– Да, сэр, – с готовностью отвечал капитан, – я как раз этим и занимаюсь.

1945 год, 1 мая

Головной грузовик, скатываясь по серпантину, бойко швырял гальку в крутую стену, отвесно нависающую с правой стороны, сбрасывал в пропасть, развернувшуюся на многие ярды в земную кору. На одном участке дорога выглядела настолько узкой и в такой близости подступала к краю пропасти, что капитану невольно подумалось о том, что колесом они просто обязаны были завалиться в пропасть. В Техасе, откуда капитан Уолтер Хорн был родом, ничего подобного не встретишь – куда ни глянь, одни прерии на сотни миль вокруг, и самое большее, чему он мог подвергаться, так это упасть с седла, когда бывал нетрезв. А тут, если рухнешь с такой верхотуры, так помрешь прежде, чем долетишь до дна. И есть ли оно тут вообще?

Ничего, обошлось. Сержант-водитель оказался парень опытный: он уверенно крутил рулем и явно получал удовольствие от опасного путешествия.

Как ни готовился капитан к предстоящему зрелищу, но все-таки оно застало его врасплох. Озеро, будто бы угодившее в каменный плен, неожиданно блеснуло зеленой поверхностью в расщелине известковых гор. Поначалу оно напоминало небольшую речушку, извивающуюся в расщелине, и только когда колонна подъехала поближе, зеркальное полотно развернулось, возмутившись легкой волновой рябью. С высоты оно выглядело кристаллом, вправленным в оправу из камен-ных гор.

– Это озеро Целль, сэр, – потревожил сержант примолкшего Уолтера Хорна. – Далее дорога пойдет поспокойнее, можно будет съехать к самому озеру.

– Вот и отлично, – с облегчением проговорил капитан, понимая, что все страхи остались позади.

Колонна из трех грузовиков и одного легкового автомобиля плавно спустилась на каменистый берег. Один из берегов, наиболее высокий, обрывался в воду пятиметровой стеной, – идеальное место для сброса груза, да и подъезд выглядел наиболее благоприятным.

Капитан вышел из машины, с удовольствием размял конечности, пару раз для верности присел, разгоняя кровь, после чего критически осмотрел берег. На скалистой поверхности обнаружил свежие царапины, какие могут быть оставлены только от тяжелых предметов. Вполне вероятно, что в озеро действительно что-то сбрасывали.

Подозвав к себе командира отделения, рыжего, как весеннее солнце, сержанта, капитан распорядился:

– Приведите Шмайсснера.

– Есть, сэр! – лихо отчеканил тот и скорым шагом направился к головной машине.

Громко по листу жести шаркнул отворяемый засов. Тяжело лязгнула сбрасываемая лестница, и сержант, проявляя любезность, проговорил:

– На выход, господин Шмайсснер.

Спрыгнув на рассыпанный гравий, штандартенфюрер СС, сопровождаемый сержантом, направился к капитану. Ничто не свидетельствовало о том, что Шмайсснер провел в камере уже несколько дней. Как и в день своего ареста, он был безукоризненно выбрит, галифе идеально отглажено, а на шинели нельзя было обнаружить даже соринку. Подобная аккуратность вызывала удивление, ведь никаких приборов ему не выдавали. А может, где-нибудь за батареями в камере он прячет утюг с парочкой бритвенных лезвий? Надо будет поинтересоваться при случае.