– Ну и что?
– не поняла Мария. Сама она была низенькой, смугленькой, «буферов» у нее не наблюдалось, так что под описание она не подходила ни по одному из показателей.

– Очень просто, - разъяснил Фома.
– Обойду сейчас весь институт и поищу эту русую «дамочку». Если она и впрямь такая раскрасавица, как вахтер описал - как можно ее не найти? Она же будет выделяться на фоне всего живого, что по институту бродит. Как меченый атом у физиков. А отыщется меченый атом - рядом - по крайней мере, по идее - должен двигаться и мой шеф, - и неважно, как он выглядит. Сложнее правда будет, если вокруг «дамочки» побольше мужчин увивается, но надеюсь - случай не тот…

– А если эта «дамочка» в «Ятаган» поднялась?
– предположила Мария.

При этом предположении оптимизм у Фомы моментально испарился.

Научно-производственное и страховое объединение 3 «Ятаган» - финансовая шапка института - занимало три верхних этажа здания, и простых смертных вроде Фомы туда близко не подпускали: охрана была весьма толстошее скроена и не принимала никаких возражений.

«Профессора-то - рыбы мелкие, нечего им наверху у боссов делать, - для собственного успокоения предположил он.
– Шеф, скорее всего, где-то на нижних этажах, но вот где… Может, у академика Новосельского - шефа института?»

«А зачем это Дамгову вести женщину к академику? Что он - сводник ему, что ли?» - раздался в голове у Фомы какой-то наглый внутренний голос.

«А ты-то откуда знаешь, что не сводник?» - сцепился с первым внутренним голосом второй, не менее наглый.

Фоме некоторым усилием воли удалось разнять внутренние голоса, он обернулся налево, чтобы возразить Марии, но, к своему удивлению, обнаружил, что рядом с ним никого нет и коридор вообще пуст. Пока он разговаривал сам с собой, его коллега испарилась неизвестно куда и как, не оставив после себя никаких материальных следов - не ощущался уже даже запах ее духов.

Фома потряс головой, словно пытаясь прогнать от себя какое-то видение или навязчивую мысль.

«Ну все, хватит время терять, - одернул он себя мысленно.
– Искать надо по порядку. Снизу-вверх, комната за комнатой.»

Вопреки ожиданиям, он довольно скоро справился с первым этажом, потратив на него едва ли и несколько минут. Лишь в одной лаборатории, принадлежащей кафедре биохимии, довелось ему лицезреть работающих людей; на дверях остальных висели огромные железные замки, а некоторые были опечатаны - страхователем «Ятаган», если судить по печати. Обошел он и институтские кафе и бары, которых только на этом этаже было три, заглянул в пивную. Людей всюду было хоть пруд пруди - просто диву даешься, откуда столько народу в институте: одни обедали, другие пили кофе, третьи - пиво или водку, за столами велись светские разговоры, но жутко красивой русой девушки, как ее описал вахтер, видно нигде не было. Часто из разговоров до Фомы доносилось, как обсуждают какой-то приказ академика Новосельского: весь институт в полном составе должен-де первого числа следующего месяца явиться на Орлов мост 4– в десять часов утра, с букетами цветов в руках - дабы на том мосту повстречать Валютный Совет, который должен в это время прибыть. «Опять дурость какая-то,» - сказал он себе и отправился на следующий этаж.

Его он обыскал еще быстрее. По какому-то стечению обстоятельств на втором этаже собрались главным образом кабинеты профессоров и академиков, причем из разных отделов, кафе было только два, один большой зал для заседаний - и всё. К тому же обитые двери всех кабинетов были замкнуты, зал для заседаний - тоже: можно было подумать, что все профессора забастовали или их, не дай Бог, повыгоняли на субботник - вскопать клумбы перед институтом. Шефы «Ятагана» любили порядок и следили за тем, чтобы клумбы были всегда вскопаны, трава выкошена, а розы цвели согласно описи: белые - белым, красные - красным, и так далее.

Все же в одном из кафе этого этажа Фома на некоторое время задержался. Там что-то отмечали его коллеги из отдела коммуникационной техники: сдвинули вместе несколько столов, уставленных тарелками с закуской, и распивали ливанское виски. Виновника торжества звали Стефчо; увидев торчащего в дверях Фому, он тут же сунул ему в руку пластмассовый стакашек и плеснул выпивки.

– По какому поводу?
– спросил Фома.
– День рождения, наверно? Или свадьба?

– Не-а - развод, - ответил счастливый Стефчо.

– А-а, ну тогда поздравляю, - сказал Фома.
– Свободный, значит, теперь гражданин…

Празднующие, видимо, заседали давно, - может, еще с утра, с начала рабочего дня, - так как градус веселья уже пошел на спад. За столами велись лишь кроткие разговоры на футбольную тему, причем на уровне группы Б, чему Фома немало подивился: последний тур в группе А прошел весьма скандально, в Кюстендиле 5 поколотили судью, матчей проданных тоже хватало, и вообще поле для комментариев открывалось широкое, а мужчины за столами, похоже, уже все про элитный футбол пропереобсуждали, раз до самой группы Б скатились. «И когда успели, - озадаченно подумал Фома, - сегодня ж ведь только понедельник?» С этой мыслью он опрокинул в себя налитое пойло - вкус у того был гадкий, словно гнали его с грязных носков - и вышел с целью продолжить розыски на третьем этаже.

В первом проверенном там баре ничего необычайного также открыть не довелось. Здесь шел научный совет: люди из отдела финансов и статистики сидели за длинным столом, уставленным дымящимися пепельницами, кофейными чашками и пивными бутылками, и лениво переругивались, - разыскиваемой же им русой «дамочки» среди утомленных серых фигур статистиков обнаружить, естественно, не удалось. Зато в следующем заведении Фому приловили две его коллеги - Майя и Веска, - распивавшие коньяк в компании нескольких незнакомых мужчин и женщин и моментально возжелавшие усадить его за стол.