— Мистер Хантер, — собравшись с духом, начала Ханна. — Я вынуждена кое-что с вами обсудить. — Она указала ему на кресло Тедди.

Робби поглядел на нее внимательными темными глазами и послушно сел.

— Мой супруг… — сказала Ханна и замолчала, не зная, как продолжить. — Мой супруг…

Она обернулась к Деборе, но та притворилась, что целиком занята расчесыванием пушистого Банти. Ханна молча смотрела на ее длинные, тонкие пальцы, острые ногти…

Робби посмотрел туда же.

— Ваш супруг, миссис Лакстон… — подсказал он.

— Мой супруг, — тихо договорила Ханна, — предпочел бы, чтобы вы больше не появлялись в нашем доме без особой надобности.

Дебора спихнула Банти с колен и одернула платье.

— Вы все поняли, не так ли, мистер Хантер?

Вошел Бойли с подносом. Поставил его на столик, кивнул Деборе и вышел.

— Вы ведь останетесь на чай, — сладким голоском, от которого у Ханны по спине пошли мурашки, предложила Дебора. — В последний раз?

Под руководством сияющей Деборы они завели неловкий разговор о крушении коалиционного правительства и убийстве Майкла Коллинза. [24] Ханна едва ли слушала. Ей хотелось остаться с Робби наедине — всего на несколько минут, чтобы все ему объяснить. Нет, Дебора ни за что не позволит.

Ханна уже решила, что, наверное, уже никогда не сможет извиниться перед Робби, и ощутила вдруг, как, оказывается, привыкла к его обществу, и тут в дверях возникла Эммелин, обедавшая где-то с друзьями.

В тот день она была на диво хороша — уложила волосы светлыми волнами и накинула новый оранжевый шарф, под которым ее кожа словно светилась. По привычке Эммелин не вошла, а влетела в комнату — Банти шарахнулся под кресло — и, упав на кушетку, сложила руки на груди.

— Ф-ф-у! — выдохнула она, словно не замечая царившего в гостиной напряжения. — Я набита, как рождественский гусь. Никогда больше не буду есть! — Эммелин приподняла голову. — Как делишки, Робби? — Не дожидаясь ответа, она вытаращила глаза и села. — О! Вы никогда не догадаетесь, кого я встретила на приеме у леди Сибил Колефакс! Я сидела там, болтала с душкой лордом Бернерсом — представляете, он установил у себя в роллс-ройсе маленькое пианино! — как вдруг появились никто иное как Ситуэллы! [25] Все трое! Живьем они гораздо интереснее. Милый Сэчевэрел, с его остроумными шутками, Осберт, с его маленькими стишками, как их, когда кончается смешно…

— Эпиграммы, — пробормотал Робби.

— Он почти такой же остроумный, как Оскар Уайльд, — тараторила Эммелин. — А лучше всех была Эдит. Она прочла одно из своих стихотворений, и мы не смогли сдержать слез. Вы знаете леди Колефакс — она с ума сходит по всяким знаменитостям — ну, я и не удержалась, похвасталась, что знакома с Робби. Она чуть не умерла. Мне вообще сначала никто не поверил: все считают меня ужасной выдумщицей — понятия не имею, почему—и теперь, Робби, вы просто обязаны пойти со мной вечером — доказать, что я не вру.

Она передохнула и одним неуловимым движением выхватила из сумки сигарету, сунула в рот и зажгла. Выпустила облачко дыма.

— Скажите, что сходите со мной, Робби! Одно дело, когда не верят твоим выдумкам, и совсем другое — когда не слушают правды.

Робби помолчал, подумал.

— Во сколько мне за вами зайти? — спросил он наконец. Ханна удивленно моргнула. Она-то ждала, что он откажется, как бывало всегда, когда Эммелин тащила его на свои вечеринки. Что он относится к друзьям Эммелин так же, как сама Ханна. Может быть, его неприязнь не распространяется на лорда Бернерса и леди Сибил? Или слава Ситуэллов покоя не дает?

— В шесть! — засияла Эммелин. — Как здорово! Робби прибыл в половине шестого. Забавно, думала Ханна, что человек, прославившийся своей непунктуальностью, является вовремя, чтобы составить компанию еще более безответственной особе.

Пока Эммелин одевалась, Робби подождал ее в гостиной в компании Ханны, и она наконец-то получила возможность рассказать ему про происки Деборы. Робби только отмахнулся и заверил, что он и так обо всем догадался. Потом они заговорили о другом, и время, наверное, полетело очень быстро, потому что в комнату очень скоро впорхнула Эммелин — одетая и готовая идти. Робби попрощался, и они с Эммелин растворились в ночи.

Так и повелось. Ханна виделась с Робби, когда тот заходил за Эммелин, и Дебора ничего не могла с этим поделать. Однажды она все-таки попыталась выставить его, но Тедди пожал плечами и сказал — когда хозяйка развлекает беседой гостя, пришедшего к ее младшей сестре, это элементарная вежливость. Не сидеть же ему, в самом деле, одному?

Ханна старалась довольствоваться этими краткими моментами, но ловила себя на том, что думает о Робби постоянно. Он никогда не рассказывал о том, что делает, когда не сидит у них. Ханна даже не знала, где он живет. И она начала придумывать себе его жизнь: с ее воображением это было несложно.

Она легко обходила тот факт, что Робби проводит много времени с Эммелин. Это ведь ничего не значит. У Эммелин полным-полно друзей, Робби просто один из них, вот и все.

Однажды утром за завтраком Тедди похлопал ладонью по раскрытой газете и спросил:

— И как тебе твоя сестрица?

Ханна занервничала, гадая, что выкинула Эммелин на этот раз. Взяла протянутую газету.

Всего лишь небольшой снимок. Робби и Эммелин выходят из ночного клуба, судя по всему, вчера вечером. Эммелин получилась превосходно, заметила Ханна, — хохочет, вскинув подбородок, и тянет Робби за руку. Он, в свою очередь, прячется в тень и смотрит в сторону.