Вагин язвительно смотрел на Якова Борисыча: дескать, распинаетесь, а им наплевать…

Со мной же все получилось гладко: я подошла, села, меня угощали, никто словом не обмолвился о нашем с Олегом заплыве. Правда, Вагин начал было улыбаться, но, глянув на Якова Борисыча, стал говорить о другом. А я все время чувствовала, что Олег чуточку смущается. Ела чьи-то бутерброды, молчала и боялась, что все заметят, как я бесстыдно счастлива…

А Павел все молчал, как во сне: тоже счастлив, что Женя рядом! Вагин заулыбался, раскрыл уже рот — Коробов чуточку растерянно смотрел на него, — в это время Лидия Николаевна крикнула из-за кустов:

— Ау, сердешные! Сюда!

Я глянула на Олега, встала, пошла к ней. Прислушалась: нет, он не шел за мной. Неужели ему этот разговор интереснее?
–

За кустами под сосной расположилась вся династия Антиповых во главе с Николаем Ильичом, а перед ними суетился наш фотограф — старичок Блинков.

— На отдыхе… — бормотал он с профессиональной живостью. — В стенную печать… Рабочая семья на отдыхе…

Я успела услышать, как Игнат Николаевич говорил Лидии Николаевне:

— Чего ты базар собираешь? Снимемся одни, а после можно…

— Родственнички, Игнаша культ семьи создает, массами пренебрегает! — насмешливо отвечала она.

Я остановилась.

— Погоди, Коза, — перебил ее Николай Ильич. — Игнат дело говорит: нам стыдиться нечего.

Маленький и сухонький, он сидел посередине, по-старомодному одеревенев перед аппаратом, положив на острые колени тяжелые узловатые руки, выгнув узкую грудь. И строго, пристально смотрел в аппарат. Игнат Николаевич привычно приосанился, сделал значительное, как у начальника, лицо. Его жена, тоже с достоинством глядевшая в аппарат, и Лидия Николаевна, худенькая, как девочка, сидели по краям. Интересно бы дома у них побывать. Лидия Николаевна живет одна, я у нее была. Маленькая чистенькая комнатка, но какая-то по-мужски голая: кровать, стол, шкаф. Была у Лидии Николаевны любовь, он погиб в войну, а она после замуж так и не вышла…

За кустами все спорили, оттуда долетал голос Олега. Так и не пошел за мной… А Анатолий бы пошел? Пошел бы. Сначала сделал бы так, чтобы спор окончился достойно и чтобы я тоже не уходила, а потом вместе бы и пошли… А с Олегом будет трудно, ох как трудно! И комната, у него одна, двенадцать метров, и тетка-пенсионёрка тут же. Старая брюзга, наверно… Но вспомнила, как мы с Олегом плыли, увидела его лицо, глаза, и в груди у меня сладко заныло. Что же это делается со мной? Чудеса, да и только… А может, это и есть любовь?.. Что же теперь будет?..

Лидия Николаевна заметила меня и подошла к кустам.

— Слушай-ка… — каким-то странным, строгим и одновременно сочувствующим голосом сказала она и взяла меня за локоть.

Я встретилась с ее глазами, отняла руку.

— Ты что это задумала, а?! Сфинкс!.. — Последнее слово она выговорила медленно и презрительно.

А мне вдруг стало до того горько, как ни разу еще в жизни. Я отвернулась:

— Не знаю…

Она долго молчала. Снова взяла меня за обе руки, повернула лицом к себе. Глаза ее на секунду стали растерянными, потом потеплели.

— Вон оно что!.. — удивленно, раздумчиво проговорила она.

— Тетя Лида! — неожиданно для себя воскликнула я. — Что же мне делать?

— А ты уверена?

— Кажется…

— А Олег? Да это и неважно… Трудное у тебя положение. Но ведь сама виновата? Сама.

Я считала, что с Локотовым у тебя… Он-то ведь тебя любит. А ты?

— То люблю, а то нет… Вообще-то он мне очень нравится.

Глаза ее снова стали строгими, она покачала головой:

— Что за молодежь теперь? Мы, бывало, уж если любили, так любили, ни о чем не думали! — Она часто-часто закивала, что-то вспоминая, и лицо ее сделалось отсутствующим.

Я ждала. А она безжалостно договорила:

— Локотова ты, Татьяна, закрутила из чистой выгоды. Молчи, молчи, я знаю! А теперь должна твердо решить — или так, или этак, поняла? Чтобы честно!

— Да…

— Труднехонько тебе, девонька, придется. Подумай хорошенько и решай. Сразу! — Она пошла, вдруг обернулась: — А то еще, гляди, Олегу жизнь испортишь! А ему голова для работы нужна…

Я осталась стоять у кустов.

Всем хорошо!.. Все отдыхают, веселятся… Даже Лида-маленькая и Галя кокетничают с какими-то парнями, смеются так, что в Кронштадте слышно… А Олег точно совсем забыл про меня. Или, может, у нас ничего и не было, я все выдумала? И со страхом поняла — Лидия Николаевна права: если даже у Олега ко мне и ничего нет, мне-то все равно не избавиться… Ох, почему со мной случилось такое… А дома что скажут у меня и у Анатолия?..

— Таня, идите к нам, — позвала меня. от дальних кустов жена Туликова. Я пошла…

Люба сидела, стыдливо засунув костыли под коврик, прикрыв халатом ноги. Смущается она своего несчастья, вот почему они уединились. Туликов читал какой-то учебник, настырный парень. И они Люба, порозовевшие на воздухе, казались сейчас особенно нежными, хрупкими. Она сказала, сияя огромными глазами, точно сразу поняла, что со мной творится, и предлагала мне помощь:

— Сюда, сюда садитесь, устраивайтесь поудобнее.