Стужа вспомнила про изумруды в своем кошельке.

— Возьми это, — сказала она. — Тебе понадобятся деньги.

Уна отвела ее руку.

— В моем горном укрытии есть все, что нужно. Я всегда знала, что рано или поздно мне придется отсюда уйти. Я к этому приготовилась. — Затем, нахмурившись и закусив губу, она все же взяла камни. — С другой стороны, эти изумруды мне не помешают.

Стужа улыбнулась:

— К тому же я взяла взамен твой рубин.

Они вышли из хижины рука об руку. Уна притянула к себе Стужу и поцеловала ее.

— Береги себя, детка, и помни, что я люблю тебя. — Затем она повернулась и, подобрав юбки, направилась к холмам.

Стужа смотрела ей вслед, пока та не скрылась в ночи. На щеках девушки блестели слезы. Она с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. «Почему она сказала это? Почему?»

У нее сохранились детские воспоминания о матери, которая звала ее Самидар, обнимала и целовала перед сном. Но Стужа помнила и о том, что случилось с их семьей позже, эти кошмары до сих пор продолжали терзать девушку. Теперь ее мать мертва, как впрочем и вся родня. С последним вздохом мать прокляла свою дочь.

Стужа мотнула головой, прогоняя воспоминание. Оно вернется, она это знала. Оно всегда возвращалось в кошмарах, мучивших ее по ночам.

Девушка глубоко вздохнула и вскочила в седло.

— Она назвала тебя Самидар, — заметил Трас Суртиан, когда они тронулись в путь. — Почему?

— Меня зовут Стужа, — произнесла она ледяным тоном, не добавив больше ни слова, лишь пришпорила Ашура, который пустился вскачь.

— Ты не сказал, как тебя зовут.

Стужа сидела на краю уступа, любуясь полной луной, и жевала сушеные фрукты из запасов незнакомца. Ее спина болела от долгой скачки, она чувствовала себя усталой и разбитой, но заснуть не могла. Заржала лошадь, вероятно, Траса Суртиана. Коркирец ушел, чтобы стреножить ее, и пока не вернулся. Ашур и конь незнакомца бродили без привязи.

— Кимон, — ответил он и принялся за свой ужин.

Девушка откинулась на седло и стала разглядывать стройного незнакомца. Он сидел, задрав одну ногу, в совершенно непринужденной позе. Она видела его только в сумеречном свете, но от него веяло самоуверенностью и нагловатым безразличием, что так свойственны наемникам. К тому же в Шадаме он действовал довольно умело.

— Ты ведь не из Коркиры. — Стужа поняла это по акценту, но откуда он родом, определить не могла.

— Я из многих мест, — ответил он. — Из Трафибана, Келед-Зарема, Шагеи, Эммидара…

— А какое из них ты зовешь домом? — перебила она.

Он медленно прожевал и проглотил кусочек.

— Сколько корней мы пускаем в этот глупый мир, — сказал Кимон. — Мой дом там, где моя лошадь. — Затем показал на меч, лежавший рядом с седлом и добавил: — И где мое оружие.

Трас Суртиан вынырнул из темноты с охапкой хвороста, чего удивительного, что его так долго не было. Он бросил свою ношу на землю и потянулся за огнивом, висевшим на поясе.

Стужа резко поднялась.

— Нет! — вскрикнула она. — Никакого костра, с такой высоты его будет видно на много миль вокруг.

— Нас никто не преследовал, — возразил Трас Суртиан. И уже приготовился высечь искру.

— Готовить нам все равно нечего, и к тому же довольно тепло, — запротестовала Стужа. — К чему этот риск?

Посыпавшиеся искры осветили лицо старика, сверкнули на его оружии и доспехах. Но хворост не разгорелся.

— Жители Шадамы заняты похоронами своих покойников. — Трас приготовился снова высечь огонь.

— Ты что, ждешь своей очереди? — съязвила Стужа.

Он бросил на нее сердитый взгляд; даже в темноте было видно, как сверкнули его глаза. И на мгновение девушка испугалась, что перешла черту дозволенного. Слишком часто в прошлом она оказывалась в дурацких ситуациях из-за своего острого языка. Но Трас Суртиан выпрямился, повесил огниво на пояс и пошел к своему седлу. Он растянулся на жесткой земле, положил руки под голову и стал смотреть на звезды.

— Почему ты не снимешь доспехи? — спросила Стужа, стараясь его задобрить. — Будет гораздо удобнее.

Он не обратил внимания на ее слова.

Кимон, громко чавкая, словно хотел напомнить о своем существовании, дожевывал последний кусок.

— Как, ты говорила, зовут капитана? — спросил он, улыбаясь с невинным видом.

До сих пор имени Траса никто не называл, но так как упрямый старый солдат не расставался со своей формой, ни для кого не оставалось секретом, что он начальник дворцовой стражи. Эмблема на его куртке и красный плащ оповещали об этом весь мир.

Услышав ответ Стужи Кимон кивнул и с любопытством взглянул на неподвижный силуэт мгновенно заснувшего капитана.