Честные, настоящие диссиденты у нас и до сих пор не реабилитированы. Энтузиасты из руссколитовского акционерного издательства «Весть» пообещали со страниц газеты «Известия» (7.5.1991) составить и напечатать «Историю инакомыслия» — 50 томов тиражом 50 тысяч экземпляров. Сериал охватывает послесталинские годы и доказывает, что движение сопротивления включало отнюдь не горстку, а десятки тысяч мужественных людей во всех углах необъятного СССР. Итак, «самиздат» и «тамиздат» переиздается, на радость любителям антиквариата, в подарочном виде.

Для приобретения любой скольконибудь интересной книги советские люди любых возрастов старательно собирают макулатуру, выстаивают часы в очередях на пунктах вторсырья, потом месяцами пытаются обменять на нужные книги полученные талоны. Беспредел, который на официальном уровне выражается другим открытием. По данным ЮНЕСКО за 1988 год, СССР, «самая читающая страна в мире», по уровню интеллектуального развития молодежи оказывается на 43 м (!) месте в мире.

Но ведь не всегда же у нас так было. Не так давно, писала американская газета «Новое русское слово» (26.11.1990), в рамках ЮНЕСКО провели конкурс на лучшую программу обучения за многие годы истории человечества. Весьма значительно, что первое место занял Царскосельский лицей, в котором учился А.С.Пушкин, — за индивидуальность обучения, за высокий уровень знаний. Обращает на себя внимание, что даже распорядок дня там был индивидуален — в зависимости от личности каждого лицеиста. Не потому ли именно оттуда вышла замечательная плеяда блестящих умов, выдающихся писателей, ученых, общественных деятелей, составляющих гордость России. В начале XX века Иван Сытин выпускал до 25 процентов всей книжной продукции России. Благодаря его стараниям книга в те времена была более доступна массовому читателю, чем сегодня. В сентябре 1991 года в Тбилиси уличный лоточник затребовал с меня 100 рублей (!) за отлично изданную в том же году в московском издательстве «Детская литература» книгу «Библейские рассказы» ценой в 15 рублей (!). А моя жена, инспектор учебной части факультета журналистики МГУ, получала тогда оклад в 140 рублей в месяц за ежедневную работу с 9 до 6. Что же тогда должен читать наш сын первоклассник? И будет ли он вообще что-либо читать в своей жизни?

Мы продолжаем лгать собственному народу, а если точнее, недодаем ему информацию. 99 процентов советских детей никогда не видели рисованных книг-комиксов — их разрешили издавать лишь недавно, с 1990 года, в первой в СССР редакции комиксов в издательстве «Панорама». Большинство никогда не держало в руках красочных, полиграфически грамотно исполненных детских книг, детских энциклопедий. Такие книги издаются ничтожными тиражами (100 тыс. экземпляров на 300 млн. человек населения в СССР) только в двух московских издательствах и поступают прямиком на экспорт или на отечественный черный рынок, где их можно купить по 7 — 10-кратной цене.

«Какой ценой мы победили книжный голод?» — вопрошает заголовок статьи А. Доброва в «Комсомольской правде» (2.8.1991):

«Выхожу из метро, из любой станции, и сразу натыкаюсь на столы, заваленные самой заманчивой литературой в хороших, ярких обложках. Преобладают детективы (в основном Чейза и Кристи), фантастика и то, что раньше называли „бульварными“ романами, про всяких там любвеобильных Анжелик и „великих, могучих и добрых“ Тарзанов… Много религиозных книг — от Библии, Корана и Талмуда до переложений Евангелия для детей. Почти весь Пикуль, почти весь Солженицын, „Роза мира“ Л.Андреева (как ни странно — одна из самых покупаемых книг). Все, что раньше нам было недоступно, теперь стало почти доступно. Говорю „почти“, потому что ощупываю в кармане свой тощий кошелек.

В общем, глядишь на это пиршество „корешков“ и думаешь — пресветлый Боже, неужели мы преодолели пресловутый книжный голод, неужели не нужно читать советскую критику какого-то Шмонькина на отсутствующие у нас произведения Гессе, чтобы понять, о чем этот хваленый Гессе все-таки писал? Вот он, пожалуйста, тут и „Степной волк“, и „Игра в бисер“.

Как же мы этот голод победили, какой ценой? Смотришь на ценники и понимаешь — высокой ценой. Отнюдь не госценой.

Тут надо отметить, что „серьезные“ книги, которые раньше распространялись „самиздатом“, по-прежнему пользуются спросом только у тех людей, которые и раньше могли их прочитать при помощи „самиздата“. К чему приводит насыщение рынка книгами, ранее запрещенными? Да к тому, что скоро их будет читать еще более узкий круг людей, чем раньше. Отсеются, думаю, те, для кого достать и хранить у себя дома в вентиляционном отверстии „Один день Ивана Денисовича“ был приключением, даже каким-то гражданским подвигом. Смотрите на ценники: в Свердловске книга А.Сахарова „Тревога и надежда“ стоит 5 рублей, а сборник американских детективов — 35».

Газета «Мегаполис континент» (24.7.1991) на первой полосе поместила размышления своего обозревателя О. Правоторова об изменившихся предпочтениях нашей читающей публики — под заголовком «Классики в рыночном измерении»:

Классики нынче — товар не ходовой. Отдельные издания их произведений котируются чуть ли не на уровне стоимости макулатуры. Духовную пищу наш современник черпает из других источников: из детективов Чейза и эротических похождений невезучей в отношениях с мужчинами Анжелики. Вообще Чейз на нашем книжном рынке — уже нечто большее, чем псевдоним популярного автора. Один «чейз» можно принять за эталон покупательского спроса и измерять им ценность всей другой литературы с точки зрения советского потребителя книг. Сколькими же «чейзами» готов поступиться читатель, чтобы приобрести многотомные собрания сочинений столпов отечественной и зарубежной литературы? Если «чейз» примерно равен 40 рублям, то полное собрание произведений (в восьми томах) другого одаренного англичанина — Шекспира — не тянет больше четырех «чейзов». Десятитомник Гете — три «чейза». Во столько же оцениваются и собрания сочинений Достоевского в 10 томах и Бальзака в 15 томах. Два с половиной «чейза» стоят 12 томов Чехова и 22 тома Льва Толстого. А 10 томов академического издания произведений Пушкина едва достигают по цене двух «чейзов». И всего за пол-«чейза» можно получить четырехтомник Лермонтова.

В чем причина такой девальвации духовного наследия великих? Кажется, ни Чехов, ни Бальзак не провинились перед советским читателем ни в сталинские времена, ни в годы «застоя». Или «самая читающая в мире страна» знает классику наизусть?

— Люди устали от проблем и хотят отдохнуть во время чтения, — считает директор одного из московских книжных кооперативов, — потому и покупают детективы, приключения и романы с эротическим привкусом. К тому же многие из таких книг впервые изданы в нашей стране. Отсюда вполне понятная тяга к ним.

Ну да, нечто вроде желания отведать первой клубнички после зимнего авитаминоза. Однако далеко не все мастера слова, затертые сегодня детективами и эротикой, отличались общедоступностью раньше. Например, тот же автор «Бесов» Достоевский не был в почете у Госкомиздата. И, помнится, совсем недавно в трудовых коллективах не обходилось без ссор при розыгрыше подписки на того или иного классика. Отчего же они ныне стали дешевы? Ведь собрание сочинений серьезного писателя по укоренившимся в мире стандартам всегда намного дороже легковесной литературы. Такие издания с рыночных позиций — своего рода способ выгодного помещения капитала. Эстетическая ценность классики проверена временем, время же повышает и букинистическую стоимость книги.