Посвятив какое-то время жене мистера Рейда в поисках ответа на мучительную загадку, я перевела взгляд на него, дабы увидеть, как он относится к ее красоте. За столом прислуживал Генри — высокомерный дворецкий. Пока он что-то накладывал мистеру Рейду из серебряного блюда, тот сидел и смотрел на свою жену таким же пылающим взглядом, как и раньше, когда я впервые увидела их вместе. Он расспрашивал ее о прошедшем визите, как это сделал бы каждый муж, а она отвечала ему уже не так отстраненно и холодно, рассказывая о ком-то, кого она встретила у Шерри. В ее манере чувствовалась даже некоторая живость, которой не было раньше.

Думаю, что я ненамного завистливее других, но в тот момент я была подавлена своим одиночеством и… давайте назовем это не завистью, а тоской, — словом, звучащим намного добрее. Как повезло Лесли Рейд! Вот она за собственным великолепным столом, со своим мужем, таким внимательным, любящим и обожающим.

Но тут миссис Рейд сделала замечание о сквозняке, и дворецкий направился к дверям, чтобы закрыть их. Стряхнув видение со своих глаз, я быстро сбежала по ступеням и вышла через тяжелую входную дверь на площадь Вашингтона. Я решила, что буду идти, пока не устану, пока не надышусь свежим воздухом и не забуду тех, кто с таким тактом и изяществом сидел за обедом при свете свечей.

Старый Вашингтонский плац, используемый для парадов, был преобразован совсем недавно, несколько лет тому назад, и голая площадь превратилась в один из красивейших парков города. Были разбиты газоны и клумбы и посажены ряды деревьев. Были проложены боковые дорожки, покрытые цементом. Центральные дорожки, выложенные свежими деревянными плитами, сбегали к огромной чаще фонтана, а затем разбегались к Пятой авеню.

В газетах писали, что из-за какой-то политической игры здесь. поставили намного больше фонарей, чем надо для такой площади. Но, по крайней мере, этот парк стал самым освещенным парком города. Фонарщик уже прошел по нему, и при ярком свете газовых фонарей казалось маловероятным, что кто-либо из уголовных элементов города окажется поблизости. Я прошлась по дорожкам и вокруг широкой фонтанной чаши, и шелестящие листья разлетались из-под ног при каждом моем шаге.

Сцена за обеденным столом все еще преследовала меня. В сердце моем поселилась уверенность, что миссис Рейд очень добра и, скорее всего, очень любит своего мужа. И он был таким мягким и любящим при ней. По моим наблюдениям, он не отличался слишком мягким характером, но, вероятно, становился таким в присутствии своей красавицы жены.

Ее холодность до этого была вызвана, вероятно, какой-нибудь небольшой семейной ссорой. Мои мысли перескочили на другой предмет. А как выглядел Дуайт Рейд? Был ли младший брат таким же обаятельным, как и старший? Обаятельный? Откуда я выкопала такое слово, да еще в применении к человеку, который был откровенно безразличен ко мне и почти буквально оттолкнул меня?

На память приходили только обрывки информации о Дуайте Рейде. Он был что-то вроде сэра Галахада [2] в политической жизни города, борясь с преступностью, помогая нуждающимся и совершая добрые дела в то время, пока служил. Газеты атаковали его не так часто, как других участников нашей продажной политической жизни, и его смерть была ударом для честных людей всего города. Так как Лесли вышла замуж сначала за него, он был, вероятно, лучшим из двух. Как, наверное, переживали все в доме из-за его неожиданной смерти! Но все же через год она вышла замуж за старшего брата. Как же это могло произойти?

Мои мысли прыгали так, как это бывает, когда своя собственная жизнь не представляет достаточного интереса.

Я быстрым шагом огибала площадь, радуясь, когда встречала других людей, прогуливавшихся в этот приятный осенний вечер. Я отбросила наконец свои соображения в сторону, и к тому времени, когда вернулась к дому, моя голова была чиста от хитросплетений собственных сомнений и глупой зависти. Завтра мне надо встать рано, готовой к исполнению новых обязанностей.

Подойдя к ступеням дома, я взглянула вверх и увидела, что столовая еще ярко освещена и мистер Рейд стоит у одного из высоких окон, теперь широко распахнутых. Я опустила глаза и торопливо прошла по тротуару, надеясь, что он не заметит меня или хотя бы сделает вид, что не заметил. Но совершенно неожиданно он окликнул меня:

— Ловите!

Удивившись, я подняла голову и увидела, как он бросил что-то напоминавшее желтый мячик. Мое ответное движение было инстинктивным, без раздумий. Часто до этого я играла в мяч с моими юными соседями и даже немного с Ричардом, который не мог хорошо бросать и ловить мяч. Я вскинула обе руки и поймала желтый сферический предмет, летевший ко мне. Мужчина в окне громко рассмеялся и закрыл ставни. А я глупо стояла внизу, сжимая в руках так неожиданно брошенный апельсин.

Я не могла удержаться от улыбки, пока отпирала дверь ключом, который предоставила в мое распоряжение Кейт. Мистера Рейда нигде не было видно, и я начала медленно подниматься по лестнице, удивляясь тому, что вдруг обнаружила. Я узнала, что мрачный и угрюмый мистер Рейд мог действовать по первому импульсу. Оказалось, что он прекрасно помнил меня, и хотя он показал это несколько необычным способом, я немного приободрилась.

Я тихо поднималась по ступеням, покрытым ковровой дорожкой. На втором этаже тускло, как всегда, горела единственная газовая лампа в стеклянном колпаке в виде шара. Вдруг я увидела маленькую фигурку мальчика, склонившегося пред закрытой дверью рядом с будуаром миссис Рейд. Он не слышал моих шагов, пока я не оказалась прямо за его спиной. Тогда он резко повернулся ко мне лицом, спрятав одну руку за спину. Но недостаточно быстро, и я успела разглядеть ключ, зажатый в пальцах Джереми. Мы смотрели друг на друга с одинаковым изумлением, и мальчик заговорил первым: