Но Федя Скачок был стреляным воробьем, его на мякине не проведешь.

– Какие документы, о чем ты, начальник?

– Я понимаю, твои люди под ограбление работали. Но документы – это святое дело. И деньги. Сколько там у него было?..

– Зря стараешься, начальник. Не трогал я Сизова, и люди мои здесь ни при чем…

Это было правдой, не было у Скачка и в мыслях, чтобы с «кумом» посчитаться. Да и люди его, на воле которые, дружки-приятели, не пошли бы на то, чтобы мента – по голове. Витек и Мотя могли многое, но чего уж греха таить, не такой уж Федя Скачок большой авторитет для них, чтобы на мокрое дело идти, тем более против мента…

– Смотри, я ведь цацкаться с тобой не стану, – снова перешел на угрозы Лыпарев.

– И что ты мне сделаешь, начальник? – усмехнулся Скачок. – В тюрьму посадишь?!

– В тюрьму! – зловеще усмехнулся капитан. – В триста тринадцатую!

Он явно ждал того, что Федя испугается. Но тот гневно нахмурил брови:

– Не пугай пуганого, начальник! Я ведь жалобу написать могу.

– Кому, прокурору?

– И прокурору. По надзору который. И пацанам своим…

– Это ты на что намекаешь, Михалев? – взвился Лыпарев.

Скачок внимательно смотрел ему в глаза. Поэтому и заметил страх, предательским всполохом вырвавшийся из глубин души.

– На то и намекаю, начальник, что у тебя жена, дети, – дожимая опера, хищно сощурился Федя.

– Ты у меня поговори! – в состоянии, близком к истерическому, воскликнул капитан.

– Все, молчу, начальник. Больше ни слова…

Скачок на все сто пятьдесят процентов был уверен, что Сизов не дрогнул бы перед его мнимой угрозой. Потому он даже и не пытался говорить с ним в таком тоне. А у Лыпарева душонка слабая. Так думал он, так и оказалось…

– Ничего, я с тобой еще разберусь! – пригрозил на прощание капитан и вызвал конвоира.

Весь вечер Скачок пребывал в злобно-мрачном настроении. Не нравилось ему, что Сизов смог расколоть его и вместе с тем растрезвонить о полученном заказе своим операм. Не велика беда, если до начальника тюрьмы дойдет. А если Костя обо всем узнает…

Ночь и навалившийся вместе с нею сон пригасили страхи, к обеду следующего дня от них ничего не осталось. А после обеда в камеру заехал новичок. Веселый, разухабистый паренек лет двадцати пяти. Бритая голова, уши торчком. Невысокий, исхудалый – кожа одна да кости, но жизненной энергии на целую камеру хватит. И баул, который он притащил за собой, был распухшим до неприличия.

– Здоро#во, братва! – с порога пробасил он густым и сочным на удивление голосом. – Долгих лет вам и удачи!

Гудок со шконки не успел подняться, а новичок уже стоял возле стола. Свернутый матрац ловко уложил на скамью, поверх поставил баул, тут же его распаковал. На столе появился солидный шмат сала в газете, вмиг выросла гора печенья, карамелек, лесных орехов.

– Чем богаты тем и рады! – не обращая внимания на постную физиономию подошедшего к нему Гудка, трезвонил новичок.

– Ты вообще кто такой? – кисло спросил тот.

– Левка я. Ситник… Да ты не напрягайся, брат, не слышал ты обо мне, – разудало улыбнулся новичок. – Я здесь в первый раз.

– А ведешь себя, как будто на пятую ходку идешь.

Действительно, Левка держался чересчур независимо и совершенно раскрепощенно.

– Ты, случаем, не артист? – насмешливо спросил наблюдавший за сценой Скачок.

– Нет, я летчик, – совершенно серьезно, но с улыбкой до ушей сказал новичок.

– Чего?

– Летать умею, потому и летчик. И отсюда улететь могу.

– Как?

Молодецкий задор Левки оказался заразным – Скачок основательно включился в разговор.

– Каком кверху! Сейчас взорву косячок и улечу!

Федя и глазом не успел моргнуть, как новичок вытащил из рукава спичечный коробок. О его содержимом догадаться можно было запросто.

– Прячь, придурок!

Он невольно подался вперед, чтобы вырвать нечаянное сокровище из рук непутевого арестанта. Не хватало еще, чтобы вертухай его заметил.

Коробок исчез также быстро и ловко как и появился.

– Нет ничего! – улыбнулся Левка, смело глядя в глаза смотрящему.

– Сейчас нет, а вечером, чтобы было. Вместе полетаем.

– Да какой разговор! Все для братвы, все для общака…

– Откуда про общак знаешь, если по первому разу? – расслабившись, спросил Скачок.

– Да брат у меня сидел. Он сейчас в зоне. И я к нему. Чтобы не скучал.

– За что?

– За решетку.

– Понятно, что ты за решеткой. Повязали за что?