– А что это за язык? – поинтересовался глава бандитской шайки, не переставая, однако, любезно улыбаться.

– Польский, – беззаботно откликнулся Григорий, – я же вам говорил, что мой коллега – поляк и пока что он очень плохо говорит по-английски, – напомнил Курочкин, – поэтому мне приходится иногда разговаривать с ним на его языке.

– А вы откуда знаете польский, мистер Гудвин? – Фарух не снимал ладонь с рукоятки пистолета.

– Польша – член Североатлантического блока, член НАТО, – пояснил морской пехотинец, – поэтому мы должны знать язык всех стран – участниц этого блока, – псевдожурналист врал напропалую, но Хиджам оказался умнее, чем могло показаться на первый взгляд, и провести его было не так-то и просто. К тому же рука все еще лежала на пистолете.

– Значит, мистер Гудвин, вы должны знать и итальянский язык? – сомалиец хищно прищурил глаза.

– Безусловно, – Григорий был само спокойствие.

– Тогда вы наверняка должны знать, что означает эта фраза…

Произнести итальянские слова Хиджам Фарух так и не успел. Григорий коротким ударом саданул сомалийца в подбородок, и тот, ударившись затылком о металлическую часть корабельной конструкции, распластался на палубе. Поняв, что игра в «притворялки» закончена, Пантелей молниеносно свалил несколькими ударами охранника.

– Телефон! – крикнул Григорий. – Телефон – это взрыватель! – пояснил он, и Максаков до боли выкрутил руку Хиджаму.

– Те-ле-фон, – произнес Пантелей по слогам. И хоть говорил он по-русски, предводитель пиратской шайки прекрасно понял, что от него требуют. Он вытащил из кармана и сунул в руку старшего сержанта мобильник. – А теперь, сука…

Договорить Максаков не успел. Охранник, державший на мушке членов экипажа «Виктории», заметил, что творится что-то неладное, и саданул по морским пехотинцам короткой очередью.

– Ложись, – приказал Пантелей, отползая за турбину, – не высовывайся. – Старший сержант осторожно выглянул из-за своего укрытия. Камера с пистолетом валялась слишком далеко. Пират снова выстрелил, и пули с визгом срикошетили от стального корпуса машины. – Черт, – выругался Максаков, – такой облом в самом конце.

– Хлопцы, – со стороны выстрелов внезапно раздалась русская речь, – я его приговорил. Вы русские, хлопцы?

Пантелей осторожно выглянул. Охранник лежал с проломленным черепом, а рядом стоял один из членов экипажа сухогруза, держа в руке увесистый гаечный ключ.

– Русские, русские, – отозвался старший сержант, выползая из-за укрытия.

– О, Костя, я ж тоби казав, що воны москалы, – обратился моряк к своему товарищу, – а ты: «болгары, болгары».

– А вы кто? – поинтересовался Григорий, поднимаясь на ноги. – Русские?

– Украинцы, – отрекомендовался матрос, – с местного экипажа.

– Хиджам сбежал! – воскликнул Максаков, обнаружив пропажу.

Сомалиец и в самом деле дал деру, воспользовавшись неожиданной перестрелкой, и теперь положение морских пехотинцев сильно осложнилось. Как только этот паразит доберется до верхней палубы, сюда нагрянет вся вооруженная орава пиратов.

– Гриша, живо дуй к контейнерам и тащи сюда взрывчатку, – приказал Пантелей. – Не бойся, доза там небольшая, я смотрел на дозиметр, – добавил старший сержант, – а пластид без телефонного звонка не взорвется. – На всякий случай Максаков сунул мобильник поглубже в карман.

Курочкин затопал ногами по трапу и, сбивая о комингсы голени, изо всех сил припустил в соседний отсек.

– Братцы, – взмолился Пантелей, глядя на земляков, – что нужно перекрыть, чтобы подольше задержать пиратов и не дать им прорваться в машинное отделение?

– Пошли, – приказал моряк и решительно зашагал по коридору, бросив на ходу: – Костя, задрай вертикалку. Только намертво!

Однако пройти Максаков успел всего несколько пролетов, как впереди послышался топот многочисленных ног и в слабом свете дежурных лампочек появилась фигура первого пирата. Пантелей вскинул пистолет и двумя выстрелами уложил головореза, и тут же на том конце послышался лязг многочисленно передергиваемых затворов.

– Быстрее! – скомандовал морской пехотинец, наваливаясь на дверь межотсечной водонепроницаемой переборки. Едва задрайка закрылась, как по ней застучал град пуль.

– Вот так вам, – член экипажа «Виктории» был совершенно спокоен. Он снял брючный ремень, сделал из него петлю и накинул его на две параллельные ручки так, что ни одна из них не могла открыться с той стороны. – Нехай помучаются!

– И что дальше? – к ним подбежал запыхавшийся Курочкин, держа в руках увесистый кусок взрывчатки.

– Ее можно отсюда выбросить в море? – поинтересовался Пантелей. Как они будут отсюда выбираться, он не имел ни малейшего понятия, но зато имел твердое намерение не дать пиратам взорвать сухогруз с ядерными отходами. – Может, хоть небольшое отверстие есть? – спросил Максаков с надеждой. – Надо, чтобы пролезла эта хреновина, – старший сержант показал моряку пластид, но тот отрицательно покачал головой: