Он прошел уже около полусотни ступенек, когда какое-то шестое чувство подсказало: впереди притаился человек.

Тони остановился. Затем пригнул голову, чтобы попасть первому в живот, и ринулся вперед, нанося наугад сокрушительные удары рукоятью пистолета.

Он не ошибся. Врагов оказалось трое. Первый охнул и мгновеннно свалился куда-то под ноги, на лестницу. Второго Тони рванул на себя, бросил через плечо вниз. Зато третий встретил его таким ударом в челюсть, что Тони сам едва не покатился по ступенькам эскалатора.

Противник, по-видимому, отскочил назад, наугад выстрелил — пуля чуть не обожгла щеку статиста.

Мгновенно сориентировавшись, Тони пригнулся и, как обезьяна, пробежал несколько ступенек вверх. Вот ноги противника. Захват. Рывок. Теперь получи, подлец, рукоятью пистолета по башке и… вниз. Не хочешь, цепляешься за поручни? Получи еще разок…

— Свет! — крикнул он.

Арчибальд, провожая пинком кого-то из убегающих бандитов, зажег внизу фонарик.

В его тусклом свете Тони увидел на паралельной лестнице еще двоих дружков Флайта, которые стремглав бежали вниз. Он выстрелил им вслед, целясь в потолок тоннеля. Оттуда на противников с грохотом обрушились куски облицовки.

— Славно мы их шуганули, — засмеялся Тони, спускаясь к Арчибальду.

Они крикнули Ричарду, чтобы звал всех остальных, и отправились к разграбленным магазинчику и закусочной.

Первыми прибежали Дэвид-Щенок и Ричард.

— Мы все-все слышали, — захлебывался от восторга Щенок. Уцелевшее стекло его очков победно поблескивало в луче фонарика. — Как вы их метелили! Я только немного испугался, когда началась стрельба…

— Поднимись, старина, по эскалатору, — попросил Тони Арчибальда. — Посмотри, свободен ли выход.

Они стали осматривать магазин. Люди Флайта распотрошили все полки и прилавки, однако много не унесли — посреди помещения валялся забытый в суматохе бегства мешок с продуктами.

— Берите все, — скомандовал Тони. — Консервы, галеты, сыр, соки. Все, что готово к употреблению. Нас много, а идти еще долго. Ричард, разделите весь груз поровну на каждого мужчину. Кроме Дэвида.

— Мистер Тони! — возмутился Щенок. — Я тоже мужчина. Кроме того, я очень выносливый.

— Ладно, возьми десять банок тушонки и немного галет, — засмеялся Тони. — Будешь хранителем НЗ. Без моего разрешения — никому. Понял?

— Есть, сэр, никому, — на военный лад ответил парень. — У меня и сумка есть, — обрадованно добавил он.

— Здесь газовая плита, с балоном, — крикнул из соседней закусочной Арчибальд. Он успел уже вернуться — выход оказался заваленным. — Ни черта, правда, не видно но кофе мы сварганим. Страсть как хочется горяченького.

— Посветите, пожалуйста, сюда, — попросил Ричард.

— Свечи! — Ахнул любопытный Дэвид, подскочив к Ричарду. — И фонарики, батарейки! Два, нет — три ящика.

— Вот это находка! — обрадовался Тони и взглянул на часы. — Зажигайте свечи — будем ужинать. Дэвид, выдай каждому по фонарику и пересчитай людей.

Минут через двадцать друзья по несчастью расселись кто на чем вокруг импровизированного стола из нескольких ящиков. В неверном, пляшущем от сквозняков свете свеч Тони впервые разглядел своих спутников. Семь женщин и одиннадцать мужчин. Землисто-желтые осунувшиеся лица, грязные руки и одежда — не раз, очевидно, падали в темных тоннелях. Особенно неприглядно выглядели мужчины — угрюмые, с двухдневной щетиной, поспешно и жадно расхватывающие еду. Все незнакомые за исключением блондинки. Филда? Нет, Филида. Рядом с нею тоже ничего… Только перепуганная какая-то. То на него зыркнет, то по сторонам оглядывается. И вздрагивает, будто ей холодно… Между прочим, в подземелье становится все теплее. Душно, дышать нечем… Оно и понятно: принудительная вентиляция не работает, вся надежда на естественную. А она не везде одинаковая. Кроме того, кое-где вентиляционные стволы, очевидно, завалены. В тоннелях будет повышаться влажность, скапливаться углекислый газ… Как там их учили в армии? «Повышенное количество углекислого газа в замкнутом пространстве вызывает сердцебиение и головную боль, а концентрация в 10–12 процентов — обморок».

«Очень даже хорошо, что я их не знаю, — подумал Тони. — Пусть остаются чужими. Ведь если мы не найдем выхода… Если начнем умирать от удушья — во мраке и собственных нечистотах… Нет! Не хочу никого знать. Достаточно с меня Арчибальда и этих двух, парнишки и рыжебородого… Тоже мне — джентльмен нашелся. Но парень он, по-видимому, надежный… И вообще. Я уже раз пытался спасти человека. Самого близкого, самого родного… И что получилось?..»

Тут Тони заметил: никто из его спутников по подземным ходам-переходам почему-то не ест. Все выжидающе смотрели на него, и Тони стало неловко.

— Вы ждете, чтоб я молитву прочитал? — грубовато пошутил он. — Лопайте, лопайте. Кто знает, сколько нам еще идти.

И тут он понял, что люди ждут от него другого. Не молитвы, нет, а каких-то внятных конкретных слов. Им нужна надежда. На облегчение своей участи, на спасение. Та самая надежда, на которой держатся все молитвы мира.

— Нам нужны силы, друзья, — сказал Тони уже другим голосом — уверенным и спокойным. — Много сил. Я набью рожу каждому, кто начнет ныть и плакать в пути. Но зато, леди и джентльмены, я выведу вас на поверхность. И не надо таких траурных лиц. Вам неизвестна судьба родственников — согласен. Однако это вовсе не значит, что они погибли. Быть может, они наоборот считают погибшими вас…