Высокий в лаптях хотел меня снова ударить, но его остановили двое в кожаных фуражках.

– Буржуйская морда! – заорал низенький в сапогах. – Отдайте его ботинки мне!

– Нет, мне отдайте его ботинки! – заорал высокий в лаптях.

– Стоп, товарищи! – попытался навести порядок Яков Самуилович. – Отставить крики!

Все замолчали.

Внезапно я увидел перед собой глаза без тела, какие видел в плацкартном вагоне.

Глаза, как я понял, с сожалением смотрели на меня… Фантасмагория продолжается?!

– А вы все видите или нет? – воскликнул я, показывая пальцем на глаза без тела. – Видите эти глаза?!

Высокий в лаптях икнул от страха, крестясь.

Оба в кожаных фуражках внезапно отпустили меня, отходя на шаг назад, тупо уставившись на глаза без тела.

Низенький в сапогах сел прямо на пол вагона, шепча что-то про себя.

Яков Самуилович вытащил свой маузер, направляя его дуло в глаза без тела.

– А зачем стрелять, если нет угрозы? – усмехнулся я, видя, что тот может и выстрелить.

– Как так, – ответил Яков Самуилович, – если нет угрозы? Вам не страшно?

– Нет, я эти глаза без тела уже видел ранее, – совершенно спокойно ответил я, – это глаза нашей Совести, которой у многих нет.

– Чего этот буржуй плетет?! – заорал высокий в лаптях.

Последующие слова озадачили всех:

– Он верно говорит, это глаза Вашей Совести и Вашей демократии!

– Кто это сказал?! – заорал один в кожаной фуражке, доставая маузер, стреляя в воздух и испуганно озираясь вокруг.

Другой в кожаной фуражке тоже достал маузер, стреляя в воздух.

– Только стрелять вам не надо, – сказали глаза без тела. – Зачем выстрелы?.. Они вам не заменят вашу совесть! И они не дадут всем вам демократию, скорее наоборот, только будет снова кровь, кровь, убийства, грабежи богатых, резня, лагеря, война… Зачем?

Не пора ли вам всем остановиться и задуматься над своей будущей судьбой?!

Яков Самуилович спрятал свой маузер, стараясь говорить как можно спокойнее:

– И что… теперь мы… да, мы… должны поверить, что вот эти глаза… глаза без тела могут что-то говорить нам и что-то пытаться нам, коммунистам, советовать?! Если это не мистификация, конечно! Если это не чей-то цирковой фокус! Может, это сделал вот этот наш гость, который утверждает, что живет в каком-то Санкт-Вауенске и находится в будущем 2007 году?

– Я не фокусник, господа! – ответил я, забыв, что слова «господа», «господин», «господин своей судьбы» для этих товарищей коммунистов являются бранными.

– Мы не господа, мы – товарищи! – ответил сразу один в кожаной фуражке, снова хватая меня за локоть.

Другой в кожаной фуражке тоже схватил меня за локоть, почему-то грозя мне кулаком.

Низенький в сапогах вопил:

– Товарищи, хватит заниматься ерундой! Скажите мне, когда будет раздача буржуйского добра? А то я думаю, что всем трудящимся не хватит, нужно пораньше начать брать.

– Точнее, пораньше начать грабить, пока другие всё не расхватали? – усмехнулся я.

– Да, вот так и было раньше, – с сожалением произнесли глаза без тела, – таким вот не нужна демократия!

– Позвольте, как вас там, – вмешался Яков Самуилович, – я не знаю, как вас там зовут и что вы сами такое, какие-то там глаза без тела… да, знаете, картина жутчайшая, скажу я вам… Так вот… знаете ли вы, что означает слово «демократия»?

Я кивнул.

– Вот товарищ кивнул, – продолжал Яков Самуилович, – а не ответил мне. И глаза эти без тела тоже молчат. Демократия – это власть народа, то есть нас с вами, товарищи!

А нам здесь пытаются доказать какие буржуазные элементы и какие-то непонятные цирковые мистификаторы, что у нас нет никакой демократии!

– Призрак демократии ходит по стране, – тихо произнесли глаза без тела.

– Чего?!

– Призрак демократии ходит по стране, – повторили глаза без тела, – а его никуда не приглашают, поэтому он ходит без тела… Поэтому этот призрак ходит в поисках желающих найти демократию, чтобы приютить его навсегда у себя!

– Что за бред мы все слышим?! – возмутился Яков Самуилович.

– Действительно, бред! – согласился тотчас один в кожаной фуражке, грозя мне кулаком.

– Да, бред один буржуйский! – высказался другой в кожаной фуражке.

– То есть нам хотят сказать, – Яков Самуилович продолжал говорить с таким деланным пафосом, будто он является обвинителем на суде, – что пришла к нам долгожданная демократия и мы должны быть ей рады, думая, что вот ранее у нас не было никакой демократии?! И зачем она к нам пришла?

– Демократия принесла вам правду о жизни! – последовал ответ глаз без тела.