– Вы хозяин коттеджа? – Катарина окинула взглядом трехэтажное строение, затем покосилась на мужика и, не дожидаясь ответа, пришла к мысли, что перед ней стоит обычный работяга. Ну, не тянул он на хозяина столь роскошного домишки.

– Я? Хозяин? – рассмеялся мужик. – Ну, блин, ты даешь. Да ты на меня внимательно погляди. Какой к едрене фене из меня хозяин. Не-е, я здесь сторожем работаю. Охраняю хоромы Клюквиных. Летом краля хозяина с дочерью тут постоянно обитают, а зимой они лишь изредка – в основном по выходным – приезжают. А у меня туточки домишко маленький имеется, – он кивнул в противоположную от калитки сторону. – Вон мои покои.

– То есть вы сейчас здесь один?

– Как видишь. Завтра толстосумы припрутся, чтоб у них отвалилось, – огрызнулся дядька. – Теперь мне до вечера здесь снег разгребать.

Внезапно он нахмурил лоб и зло проговорил:

– А ты меня отвлекаешь. Чего надо? А ну, уйди с участка, а то ща собаку с цепи спущу.

– Да вы не сердитесь, я же просто хотела с вами поговорить.

– О чем?

Ката глубоко вздохнула и подошла к мужику практически вплотную.

– Понимаете, тридцать лет назад в этом поселке жил Константин Марыгин. Слышали о таком?

– Тридцать лет назад здесь шишки жили. Казенные дачки туточки стояли.

– Вот. А Марыгин как раз работал в министерстве.

– Не знаю я никакого Марыгина и знать не хочу. Мне снег убирать надо. Ты б еще про царя Гороха меня спросила. Дуреха. Союз-то когда развалился, у всех шишек дачки казенные и поотнимали. Или ты думала, что для твоего Марыгина сделали исключение? Губешки-то особо не раскатывай – у всех конфисковали.

– Да нет, просто я думала…

– Есть у нас один хрен, – перебил мужик.

Копейкина вытаращила глаза.

– Какой хрен?

– С малых лет живет в поселке. Ага, у него папаша из важных был, казенную дачку имел, а потом вовремя подсуетился и выкупил ее. Так-то вот.

– А где его дом, не подскажете?

Дядька заулыбался.

– Я Степаныч.

– Очень приятно. Так как насчет дома?

– Шурики есть?

– Кто?

– Шурики, говорю, есть с собой?

Катарина на всякий случай обернулась, после чего пискнула:

– Вы о ком?

– Елки! Ты какая-то доисторическая. Ну чего непонятного? Шурики они и в Африке шурики. Или ни разу в жизни денег американских в руках не держала?

– Почему, держала.

– Значит, и шурика должна знать. Десять баксов видала?

– Угу.

– На купюре чей портрет изображен?

Катарина задумалась.

– Ладно, – махнул рукой Степаныч, – не мучься. На десятке портрет Гамильтона. Это ихний министр финансов. А зовут его Александр. Ну, а по-нашему просто Шурик. Теперь до тебя доперло?

– Вроде да.

– Тогда отвечай, есть шурики?

Катарина замотала головой.

– К сожалению, нет.

Степаныч сплюнул.

– Фигово. Без шуриков ничего тебе сказать не могу.

– Почему?

– Ща кругом рыночные отношения – за все надо платить. Нет шуриков – нет разговора. Так что топай отсель, у меня работы выше крыши.

– Подождите, а как вы отнесетесь к изображению Архангельска? – Ката открыла сумочку.

– На фига мне твой Архангельск?

– Я имею в виду пятьсот рублей.

Глаза Степаныча заблестели.

– А-а… вон оно что. Ну так чего ж сразу не сказала. Архангельск я уважаю. Давай сюды.

– Сначала скажите, где живет ваш… – Катка запнулась.

– Хрен? – оживился Степаныч.

– Имя у него есть?

– А как же! Все как у всех. Петром Юрьевичем величают. Могу проводить прям до калитки.

– Пошли.

– Но это будет тебе стоить еще одного Архангельска.

Ката уперла руки в бока.

– Нет уж, спасибо. Я как-нибудь сама дойду. Говорите, какой дом?

Выхватив ассигнацию, Степаныч зевнул.

– Вон, вишь, крыша красной черепицей покрыта? Дуй туда. Там Петька живет. Он сейчас дома должон быть. Я видел, как минут тридцать назад его иномарка по дороге проехала.

Потоптавшись у высоченных ворот, Катарина два раза нажала на кнопку звонка.

Немного погодя с участка послышался лай собаки и шаги.

Калитка открылась, и взору предстал здоровенный бугай с круглым лицом и сильно оттопыренными ушами.

– Петр Юрьевич? – заискивающе спросила Копейкина.

– Нет, – последовал краткий ответ.

– А я могу с ним поговорить?

Осмотрев Катку с головы до ног, бугай посторонился.

– Проходите.

Проводив гостью в дом, атлет позвал хозяина, а сам поспешно удалился на улицу.