— Вас тут тоже немного потрясло, — сказал профессор Тадокоро, поглядывая на токоно-ма за спиной старика. Там по отделанной песком стене у столба из древнего ствола криптомерии бежала трещина. Внизу, на полу из черной древесины персимона, лежали песчинки.

Рассматривая картину южной школы, висевшую на токоно-ма, Юкинага сказал:

— Работа Таномура Текуню?

— Хороший глаз, — старик едва слышно рассмеялся. — Однако подделка. Хорошо сработана. Любишь картины южной школы? А Тэссая?

— Нет, не очень… — запнулся Юкинага.

— Да? Я тоже не очень люблю. В моем возрасте такие картины надоедают.

Девушка подала чай, изящно ступая маленькими ногами в белых таби. Походка, выработанная при занятиях танцами театра «Но», подумал Юкинага. В чашках, которые им подали, был не чай, а какой-то напиток с плававшими в нем коричневатыми растениями.

Орхидея, определил Онодэра, сделав один глоток.

Сквозь вившийся над чашкой парок он смотрел на густо-красный цветок кровохлебки, поставленный в вазу из тропического бамбука.

— И… — старик тихо раскашлялся. — Что же будет, Тадокоро-сан?

— Э-э… — профессор Тадокоро подался вперед.

— Про Токио не нужно. Уже много и от многих слышал…

— Разумеется! — профессор одним глотком выпил чай из лепестков орхидеи. — Мой вывод остается таким же, как и раньше. Для более точного определения… необходимо провести более крупные исследования, привлечь больше ученых… Вопрос в том, как это сделать. И как об этом рассказать правительству…

Старик слегка покачивал в похожих на сучья руках фаянсовую чашку ручной работы. Нельзя было понять, куда смотрят его глубоко посаженные глаза. То ли он бездумно, словно ребенок, глядит, как тихо плещется чай, то ли погрузился в себя, забыв обо всем на свете. Снаружи шумели деревья. А сквозь этот шум издали доносился негромкий, похожий на сонное ворчание какого-то зверя гул горы, который не утихал здесь с землетрясения.

— На данном этапе, — вдруг заговорил Наката, — продолжать нашу работу с тем количеством сотрудников, которое у нас имеется, нельзя. То есть конечно, мы и в таком составе работу продолжим… Но… люди… я хочу сказать, когда этот день приблизится, многие люди начнут кое о чем догадываться, ведь появятся разные там предупреждения… Но почти никто, наверное, не поверит… А это… это самое… оно произойдет тогда, когда должно будет произойти…

Старик все еще продолжал покачивать чашку. Его морщинистая шея слегка дрогнула, раздался едва слышный кашель. Все следили за медленным танцем чашки. Вдруг рука старика остановилась, чашка легко стукнула о столик и наконец замерла.

Морщинистая рука исчезла под столом и на что-то нажала. Где-то в глубине дома едва уловимо заколебался воздух.

— Тадокоро-сан, — старик поднял голову и слегка повел ею в сторону. — Вы заметили вон тот одинокий цветок?

Тадокоро поднял глаза. Рядом с токоно-ма в стену были вделаны полки. На столбе, разделявшем их, висела ваза из тыквы-горлянки с одиноким ярко-алым цветком, от стебля которого отходили два темно-зеленых листика.

— Кажется, камелия вабисукэ… — пробормотал профессор Тадокоро.

— Да, правильно. Один куст осенью вдруг весь расцвел, словно обезумел. Тадокоро-сан, кажется, природа Японии с недавних пор повсюду сходит с ума. Может, с точки зрения ученого, в этом нет ничего особенного. Но мне, прожившему среди этой природы сто лет, думается, что травы, деревья, птицы, насекомые, рыбы чего-то испугались и…

Тихие шаги прошелестели по коридору и остановились за седзи.

— Изволили вызывать? — раздался голос.

— Ханаэ, — сказал старик, — раздвиньте седзи, застекленные двери тоже раздвиньте. Полностью.

— Но… — девушка широко раскрыла глаза. — Очень похолодало на улице.

— Ничего. Раскройте…

Девушка с шумом раздвинула седзи. В комнату, обогреваемую одной лишь жаровней, хлынул холод осенней ночи Хаконэ. Стали слышны стрекотание насекомых и шум криптомериевой рощи.

Внизу, сквозь стволы деревьев, виднелось озеро Асиноко. Луна семнадцатой ночи стояла уже довольно высоко. Ее почти слепящее ледяное сияние дробилось на мелкой ряби озера. Как черные ширмы, возвышались горы Хаконэ с окунутыми в лунный свет вершинами.

— Тадокоро-сан, — с неожиданной силой прозвучал голос старика за спинами тех, кто, забыв обо всем на свете, любовался этой до боли прекрасной картиной. — Пожалуйста, смотрите! Хорошенько смотрите на эти горы и озера Японии. Япония огромна. Она протянулась на целых две тысячи семьсот километров, большие и маленькие острова, горы, в ней живет сто миллионов человек… Вы и сейчас считаете, что эта Япония, эти огромные острова исчезнут под водой? Действительно и сейчас продолжаете верить, что все это в самом ближайшем будущем внезапно скроется в морской пучине?